Наша жизнь не идеальна, но это всё, что у нас есть.
Однажды я взяла отпуск, чтобы дописать книгу. По сюжету дело происходило на мрачном маяке в Северном море на забытом Богом острове. Работа не клеилась. Роману не хватало настроения, атмосферности. Поэтому я решила, как говорят художники, выехать на пленэр. Это оказалось не так уж и сложно. Я нашла реальный маяк недалеко от берегов Бретани, переоборудованный в мини-отель и принимающий постояльцев-романтиков. В рекламе на сайте упоминались суровые скалы, холодные ветра и шум океана.
«То, что надо!» — подумала я и забронировала один из двух номеров, маленькую комнатку на самом верху маяка с узким окном и видом на морской горизонт.
***
На остров меня привёз катер. Хозяйкой маяка была высокая седовласая женщина с едва уловимой печалью во взгляде. Она тут же налила мне горячего чая и накрыла на стол.
— Как тут красиво! — искренне восхитилась я.
— Да. Так говорят, — ответила хозяйка. — Но я этого почти не замечаю. Изо дня в день вижу одно и то же, уже пятьдесят лет. Когда муж привёз меня сюда, мне было двадцать. С тех пор я выезжала на большую землю не больше десятка раз, дважды в больницу — рожать сыновей.
Я пила чай и ненароком рассматривала женщину. «Интересно, она когда-нибудь улыбается?» — думала я.
— Зимой здесь бывает очень холодно и тоскливо, — продолжала хозяйка, — особенно, когда нет солнца. Промозглый ветер, постоянная сырость. Если здесь заболеешь, то выздороветь очень сложно. Суставы ноют.
Она посмотрела на меня, закутанную в тёплый плед, и заметила:
— Странное место вы выбрали себе для отпуска. Обычно у нас более, чем на пару дней не останавливаются. Хотя вы — писательница, это многое объясняет.
Она намазывала паштет на хлеб. Её пальцы были очень тонкие с крупными узлами суставов.
— Пытаетесь поймать настроение. Я понимаю, — продолжала она. — У нас как-то жил один писатель, давно. Я очень люблю читать. Часто заказываю себе книги. У нас катер приходит каждые три дня. Если вам что-нибудь понадобится, скажите, привезут.
***
В первый же вечер я заметила в столовой фотографию мальчика. Кудрявые волосы, развивающиеся на ветру, недетское выражение лица, серьезные глаза, смотрящие куда-то вдаль. Он напомнил мне одного музыканта, треки которого любил слушать мой муж.
— Внук? — спросила я хозяйку.
— Сын, — тихо ответила она.
Я рассматривала строгое лицо мальчика. Казалось, в нём заключена целая жизнь: прошлое, настоящее, будущее.
— А у вас есть его взрослая фотография? — спросила я. — Интересно, какой он сейчас?
— Нет. Эта последняя, сделана за несколько дней, как его не стало.
Она глянула на меня и, увидев в моих глазах немой вопрос, пояснила:
— Его смыло волной во время шторма. Он стоял слишком близко к краю. Мы ничего не смогли сделать. Даже тела не нашли. Океан.
Её глаза наполнились пережитой болью.
— Мне очень жаль, — сказала я и осторожно заметила. — Он напоминает мне кого-то. Очень знакомое лицо.
— Младшего брата. Вы его видели, он — водитель того катера, на котором вы приехали. Родился через несколько дней после того, как всё это произошло.
***
Бывая в гостиной, я то и дело натыкалась взглядом на фотографию мальчика, как будто он что-то хотел сказать мне.
Я начала представлять, кем бы он мог стать. Наверняка, как и его отец, — смотрителем маяка. В таком месте выбор невелик. А может, поехал бы учиться на материк? Потом привёз бы сюда жену. Интересно, похожую на мать или совсем другую, темноволосую с огромными живыми глазами?
Он узнал бы любовь и боль, надежду и спасение. Каждое утро поднимался бы наверх маяка и смотрел вдаль. Может быть, даже мечтал о чём-то. Часто мечтать — лучше, чем переживать желаемое в реальности.
Но ничего не сбылось. У него не было ни детской дружбы, ни первой любви. Он не познал радости иметь брата, не погружался в женщину, не видел чуда рождения ребёнка, не болел за его судьбу. Мне кажется, будь он жив, у него бы родилась девочка. Такая же красивая, как её мать. Но она точно не осталась бы здесь, а сбежала бы на большую землю. Поступила бы в университет, жила, любила, страдала, возрождалась.
А вдруг ему повезло, и он тогда спасся? Что, если его помотало по волнам и в беспамятстве выбросило куда-то на берег? Или его подобрали рыбаки. Потерял память. Так бывает от долгого пребывания в холодной воде. Ведь его даже не искали. Были уверены, что шансов нет, и океан поглотил его навсегда.
А если память вернулась? Что, если он просто не захотел возвращаться туда, где ждала жизнь, которой он не хотел? Каждый мальчишка мечтает о дальних странах, а не о том, чтобы быть заключённым на каменном острове посреди океана.
Приятно думать, что он выжил. Начал где-то новую жизнь. И у него растёт дочка, с которой он танцует на школьном балу…
Я сидела за ужином и снова смотрела на фотографию. Хозяйка, как будто читая мои мысли, сказала:
— Он хотел быть музыкантом. С детства был упёртым. Собирался поехать в Ливерпуль. Когда по радиостанции сообщили, что Леннона застрелили, он очень сильно плакал. Сказал, что не хочет больше жить.
Она поправила скатерть, налила мне чашку кофе и продолжила:
— Муж сердился. Настаивал, что его сын должен быть непременно смотрителем, как отец и дед. Но я знала, что ничто не сможет остановить моего сына. Во что бы то ни стало он пойдёт за мечтой, которая живёт у него внутри.
Я понимала, что делаю непозволительную вещь, но всё равно спросила:
— А вы видели, как всё это произошло?
Хозяйка задумалась, как будто вспоминая:
— Нет, мне было нехорошо, я была здесь, в маяке. Начинался шторм, и муж пошёл проверить, хорошо ли привязаны лодки. Не успел, одну уже унесло. А сын был на берегу, убирал с мола шезлонги…
Она вздохнула, собрала со стола посуду и ушла к себе.
А если он сбежал? Так хотелось, чтобы он прожил жизнь. Пусть не идеальную, но свою.
«Интересно, она знает?» — подумала я.
После нашего разговора я ещё долго сидела и смотрела на фотографию мальчика, который знал, кем хочет быть, но не стал. Или стал?
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Иллюстрации: кадры из клипа Jeff Lynne’s ELO — When I Was A Boy
