Глава 1. Дорога в один конец

Возвращаться в родные места после долгого отсутствия всегда непросто, своего рода испытание. Встретишь ли того, кого оставил? Найдёшь ли то, что потерял? Ждали или похоронили на дне души? Помнят или давно стёрли из памяти? Простили ли?

У Андрея было время подумать о том, что ждёт его в родной деревне. От автобусной остановки идти минут тридцать, сначала по асфальту, потом по пыльной грунтовой дороге. Хотелось остановиться и повернуть назад, но нельзя, надо было сделать то, что должен.

Уезжая десять лет назад, Андрей не подозревал, что больше никогда не увидит мать. Его отъезд был почти бегством, лёгким способом избавиться от проблем. Тогда он был молод, нетерпелив и ничего не боялся. Сейчас по-другому. Чувство опасности не покидало со дня смерти матери.

Андрей дошёл до первых домов деревни и свернул на свою улицу, утопающую в цветущей сирени. «Какая благодать! – подумал он. – Может, я зря беспокоюсь, и всё пройдёт по плану?» По пути к родительскому дому не встретил ни одного человека, лишь пара соседских собак полаяла для приличия, да несколько куриц перебежали дорогу.

Открыл калитку и вошёл во двор. Ключи лежали на прежнем месте. Вздохнул с облегчением, не нужно идти к соседке. Дом встретил блудного сына тишиной, порядком и духотой. Не разуваясь Андрей подошёл к окну и с треском распахнул рассохшиеся рамы. Снаружи послышался встревоженный женский голос:

– Кто там?

Выглянул. Внизу, задрав голову, стояла баба Катя, соседка, давняя подруга матери.

– Андрей, ты ли? – спросила она.

– Я.

– Значит, приехал… Сейчас поесть принесу, только-что щи сварила.

– Не надо, у меня всё есть, по дороге купил.

– Чего ты мог купить? – недовольно проворчала соседка. – Жди! Горяченького принесу!

Андрей спорить не стал, бесполезно, да и поговорить надо. Только от бабы Кати он мог ожидать если не поддержки, то хотя бы нормального отношения. Именно она позвонила ему после смерти матери, организовала похороны и поминки.

Через несколько минут соседка вернулась и поставила на стол эмалированную кастрюлю со щами.

– Ты изменился, – сказала она. – Почему на похороны не приехал?

– Не смог, не отпустили с работы.

– А сейчас, значит, отпустили… Надолго приехал?

– Да нет. На кладбище схожу, документы заберу и обратно.

– И правильно, лучше не задерживаться. Дом продавать будешь?

– Если получится. Не знаешь, местным никому не нужен?

– Никто не интересовался. Может, в городе кто под дачу купит, или беженцы…

– А как тут вообще, как обстановка?

– Нормально, живём… Если Громовых имеешь в виду, то по-прежнему. Парни лихие, если попадёшься им в руки, зароют, никто не найдёт.

– По-прежнему на лесопилке работают?

– Да, все трое. Расширились. Деньги лопатой гребут. Капиталисты!

Прошлое заклубилось в памяти чёрной тучей. Много лет назад, вернувшись из армии, Андрей устроился к братьям Громовым на лесопилку и скоропалительно закрутил роман с их сестрой. Девушку звали Рая. Жизнь казалась прекрасной, как её имя, но недолго. Первый цвет любви облетел, как лепестки с вишни, и парень заскучал. Девушка всё чаще говорила о свадьбе, а он был не готов. Рая душила своей любовью, ей нужен был только он, без него она не могла дышать. Он, напротив, не видел в девушке ничего уникального, считал, что таких, как она, в его жизни будет немало, незачем торопиться, всё только начинается.

Не придумав ничего лучшего, он собрал рюкзак, прыгнул в попутку и не прощаясь умчался в районный центр. Почти сразу завербовался на север, обрезав все концы. Даже мать не знала, где обитает её блудный сын.

Всё бы ничего, но произошло страшное: брошенная девица не снесла предательства и сиганула с высокого берега. Когда её нашли, помочь было уже нельзя. Братья Громовы поклялись отомстить обидчику и бросились в погоню, но отыскать не смогли. С тех пор путь в родную деревню означал для Андрея дорогу в один конец.

– Значит, не забыли обо мне? – задумчиво спросил он соседку.

– Такое не забудешь. Старший спрашивал, не собираешься ли за наследством приехать.

– Получается, за десять лет страсти не улеглись. Тогда задерживаться действительно не стоит.

***

Справившись за день с двумя пунктами своего нехитрого плана, Андрей упаковал кое-что из вещей в большую, вместительную сумку и покинул родительский дом. Добраться до автобусной остановки не удалось. На полпути его нагнал грузовик. Из кабины выскочили трое. Андрей узнал их сразу, братья Громовы. Не говоря ни слова, они бросились на беглеца. Последовала череда жёстких ударов. Его скрутили и грубо забросили в кузов. Пленнику стало ясно, что дальше не будет ничего, кроме боли и страдания. Произошло то, чего он боялся больше всего.

Ехали недолго. Грузовик остановился. Андрея выволокли из кузова и потащили вглубь леса. Бросили на землю и стали бить. «Конец», – подумал Андрей и закрыл глаза. Братья что-то кричали, но он не различал слов. Проваливался в небытие, потом приходил в сознание и снова испытывал боль. Страха больше не было, лишь одна мысль: «Скорее бы». Последнее, что он ощутил, было чувство полёта и удар о землю.

Глава 2. Не мне тебя судить

Андрей пришёл в себя оттого, что его волокли по земле. С трудом открыл запёкшиеся от крови глаза. Сквозь густую листву деревьев пробивались лучи заходящего солнца. Приподнял голову и увидел, что его тело лежит на куске брезента и обмотано какими-то тряпками. Под головой и плечами было что-то мягкое, похожее на подушку. Его тащили двое: старуха и огромная собака, они взбирались вверх по склону и тяжело дышали. Андрей захотел помочь и попытался найти точку опоры, но почувствовал резкую боль и снова потерял сознание.

Очнулся на кровати в старом бревенчатом доме. Из мебели в нём были только стол, широкая лавка и сундук. На стенах громоздились длинные полки, забитые всякой всячиной, с потолка свисали пучки сухих трав. В углу размещалась небольшая печь, к которой в ту минуту склонилась седая женщина, та самая, которая вытаскивала его из оврага.

Андрей попытался приподняться, но не смог и застонал. Хозяйка оглянулась и подошла к нему.

– Очнулся? Значит, жить будешь.

Она осторожно подхватила его за подмышки и помогла сесть. Андрей осмотрел себя. Нога и рука – в гипсе, вокруг туловища – тугая повязка.

– Сколько у меня переломов? – спросил он.

– Пять.

– Внутри болит.

– Потерпи! Сейчас покормлю.

Женщина принесла миску с каким-то варевом и передала ему.

– Ешь! Тебе сейчас надо.

– Что это? – спросил он, глядя на еду.

– Какая разница? Ешь!

Похлёбка была густая, тёплая, с насыщенным гороховым вкусом. Она проникала во внутренности, оживляя и мгновенно давая силы.

– Спасибо! – сказал больной, возвращая миску. – Где я?

– В лесу.

– Давно я здесь?

– Давно.

При рассмотрении женщина оказалась не такой уж старой. В её лице было что-то знакомое.

– Вы из Макарьевки? – спросил он.

– Нет.

– Знаете, что со мной случилось?

– Мне это ни к чему.

– Как мне вас называть?

– Как хочешь.

– Я Андрей.

– Знаю, – она положила на кровать сумку-барсетку. – Держи! Твоя. Собака на обочине нашла. Я взяла немного денег на лекарства.

– Не беспокойтесь, я скоро уйду.

– Не уйдёшь.

– Мне в больницу надо.

– И так заживёт.

Андрей промолчал, понимал, что в его положении глупо что-то требовать. Спросил:

– Где мой телефон? Он был в кармане куртки.

– Телефона нет, электричества тоже.

– До трассы далеко?

– Ты не дойдёшь.

– А нельзя транспорт организовать?

– Нельзя.

Сил продолжать разговор не было, и больной закрыл глаза. Подумал: «Странное место, и хозяйка непонятная. Почему её лицо мне знакомо?» И вдруг понял.

– Я вас вспомнил! В детстве вы лечили мою мать.

– Я и роды у неё принимала, – усмехнулась женщина.

– Роды? – удивился он. – Ничего себе! Да вы практически моя приёмная мать!

– Не воображай! Ты мне никто.

– Но вы же меня спасли!

– Я бы любого спасла.

– Всё равно спасибо! Если бы не вы, меня бы уже не было.

– А зачем тебе быть?

***

Жизнь в лесу оказалось непростой. Раны долго не заживали, но кости срослись. Потихоньку Андрей стал вставать и прихрамывая выходить наружу. Приносил воду, собирал дрова, помогал, как мог.

Хозяйка часто отсутствовала. Куда она ходит, он не спрашивал, знал, что не ответит. Они вообще мало разговаривали, только по необходимости. Временами женщина роняла странные, непонятные фразы, которые ставили Андрея в тупик. Они долго крутились в голове, обрастая смыслами и домыслами. Однажды ночью он услышал шёпот: «Бездна бездну призывает голосом водопадов… все воды… прошли надо мною…» Это было похоже на заклинание.

Лето шло к концу, дни становились короче, ночи – холоднее. Собака привыкла к новому жильцу и частенько забиралась к нему на кровать, прижимаясь тёплым, мохнатым боком. Хозяйка спала на лавке, наверняка тоже мёрзла. Андрей чувствовал, что пора уходить.

Однажды женщина вернулась с большим пакетом и сказала:

– Твои новые вещи. Завтра утром пойдёшь.

Он послушно кивнул:

– Хорошо. Спасибо!

Андрей стал вытаскивать содержимое из пакета – джинсы, свитер, куртку-плащёвку – и случайно задел сумку хозяйки. Та упала со стола, из неё вывалился паспорт. Поднимая его, мужчина не удержался и заглянул на первую страницу. Имя, которое увидел, его потрясло – Громова Ада Николаевна.

Из глубин памяти послышался забытый девичий голос: «Представляешь, мама – Ада, а я – Рая. Так папа захотел». Громовы были сиротами, их родители умерли давным-давно, когда братья были ещё школьниками. Детей воспитывали дед с бабкой. Мать Раи не могла быть живой.

– Не может быть! – сказал Андрей вслух и повернулся к хозяйке, та заметила свой паспорт в его руках и нахмурилась. – Вы их мать, поэтому не повезли меня в больницу. Боялись за сыновей? Но как?! Вы же умерли.

– Я и умерла.

Женщина опустилась на лавку и устало закрыла глаза.

– Рая погибла из-за меня, – сказал Андрей.

– Знаю, – ответила Ада.

– Знали и не бросили меня в овраге?

– Не мне тебя судить.

Глава 3. Развилка

История, которую услышал Андрей, оказалась страшной. Ада Громова – мать четверых детей, фельдшер, примерная жена, уважаемая женщина – сама разрушила свою жизнь. Влюбилась в приезжего инженера, командированного для наладки оборудования. Было у них что или не было, этого она не сказала, лишь то, что муж застал их наедине. Громов был человек горячий. Особо не разбираясь, он яростно накинулся на соперника. Убил бы, но Ада помешала. Хотела лишь остановить, схватила, что попалось под руку, но не рассчитала силу удара. В один день дети потеряли и отца, и мать. Одного отнесли на кладбище, другую отправили в тюрьму.

Дед с бабкой скрыли от ребят правду, сказали только, что родители погибли. Для убедительности прибили на крест табличку с именем Ады. Считали, что не погрешают, для них невестка умерла. Из тюрьмы Ада вышла нескоро, к первому сроку прибавился второй, адская жизнь диктует свои правила. К детям не приближалась, считала себя недостойной. Умерла, так умерла. Наблюдала со стороны. Поселилась в райцентре, работала санитаркой, а летом перебиралась ближе к Макарьевке в охотничий домик, принадлежавший ещё её деду.

После рассказа Ады Андрей всю ночь не мог заснуть, думал, вспоминал. Задремал лишь под утро, а когда проснулся, хозяйки уже не было, исчезли и её вещи, и собака.

Сначала Андрей испытал облегчение, словно груз свалился с его плеч, некого благодарить, не перед кем оправдываться, некого осуждать. А потом ощутил, что потерял что-то очень важное, будто эта чужая женщина была для него необходимой, будто все эти недели она держала его, наполняя изнутри своей силой, и вдруг пропала, пролилась как вода, оставив после себя невыносимую пустоту. Стало тошно, ничего не хотелось, ни идти, ни остаться, но надо было возвращаться в мир.

Андрей доел остатки еды, допил из жестяного чайника вчерашний чай, взял сумку и вышел из дома, плотно затворив за собой дверь.

***

Впереди показалась развилка. Андрей знал её с детства: налево – в Макарьевку, прямо – на трассу, направо – на лесопилку. Дошёл, остановился, задумался. Знал, что сворачивать нельзя, надо идти только вперёд, подальше от жутких воспоминаний и тяжести последних недель. Всё пройдёт, развеется, забудется…

– Эх, родина, – вслух сказал он. – Не дала ты мне счастья. Прощай!

Сдвинуться с места не получилось, ноги не шли. Стоял и стоял, с каждым мгновением всё отчётливее понимая, что сейчас сделает то, что никогда бы не сделал в здравом уме. Иначе просто не может. Ноги сами собой повернули направо.

Лесопилка встретила пронзительным визгом пилы. Андрей вошёл в распахнутые ворота. Один из братьев Громовых загружал в машину упаковки с балясинами для лестниц. Заметив пришедшего, он замер, будто увидел выходца с того света. В удивлённых глазах отразился неподдельный ужас. Несколько мгновений мужчина стоял неподвижно, потом попятился и скрылся в открытой двери цеха. Пила внутри заглохла.

Андрей стоял посреди двора и ждал. Из дверей вышли трое. Лица Громовых были серьёзны и бледны. Мужчины остановились в нескольких метрах от него. Смотрели в упор и молчали. Это была страшная, но очень правильная тишина, сильная и суровая, выстраданная, уходящая корнями в боль и гнев, в исступление и раскаяние, в смерть и воскресение. Все четверо чувствовали себя соединёнными в одно целое, которое было выше их понимания. Время остановилось, беззвучно бездна говорила с бездной, из тёмных вод выходило многоликое нечто: искупление, прощение, освобождение, надежда…

И тут Андрей услышал собственный голос:

– Мужики, доброго дня! Работа есть?

Не сводя с него глаз, старший Громов ответил:

– Есть. Заходи!

Автор: Ольга Фокина-Александровская

Изображения созданы автором с использованием нейросети Кандинский