На премьеру экспериментального театра Николай пришёл впервые. Пьеса называлась «Столпник», тема была околохристианская и не слишком ему близкая, но он привык составлять обо всём собственное мнение, а о театре в последнее время много спорили.
Николай зашёл в зал одним из последних и занял место в пятом ряду. Сцена была открыта, но не освещена. В декорациях угадывалась пустынная местность, в самом центре возвышалась башня из необтёсанного камня, широкая в основании и сужающаяся кверху. В её стене были устроены ступени вроде винтовой лестницы, они опоясывали башню и вели на верхнюю площадку. На полпути темнела ниша, похожая на келью, с лежанкой из сучьев и сухой травы. Башня, по-видимому, и была тем самым столпом – местом действия пьесы.
Послышалась музыка, и спектакль начался. Николай присмотрелся. На верхней площадке башни лежал бесформенный куль. В темноте было не разобрать, что это такое. Тем временем на бутафорском небе засияли звёзды, чуть позже они стали меркнуть, словно заволакиваться тучами, вслед за этим зашелестел дождь. Когда он закончился, занялась заря, и взошло солнце.
Куль на столпе зашевелился, и из него показалась косматая человеческая голова. Мужчина выполз из-под вязаной циновки и медленно поднялся на ноги. Он оказался среднего роста, с волевым морщинистым лицом, с длинными седыми волосами и почти белой бородой. На нём было какое-то подобие одежды неопределённого цвета, на шее висела массивная железная цепь, опоясывающая жилистую фигуру несколько раз.
«Столпник, главный герой, – подумал Николай. – Ну что же, посмотрим».
Старик на сцене был совершенно один. Он стоял, погружённый в себя самого, и казалось, не замечал никого вокруг. Музыка сменилась шумом голосов, доносившихся не со стороны сцены, а откуда-то с балкона театрального зала. Николай оглянулся, пытаясь рассмотреть нарушителей порядка, и с удивлением заметил людей, одетых в древние хитоны и плащи. Они теснились в бельэтаже, среди них были молодые, и старые, мужчины и женщины.
«Неожиданное режиссёрское решение», – отметил Николай и опять повернулся к сцене.
Человек на столпе стоял неподвижно, его глаза смотрели в зал немигающим взором, возникало странное ощущение, будто он видит всех и смотрит каждому прямо в душу.
– Сегодня я умру, – громко начал он.
– Давно пора! – послышался молодой голос с балкона, вслед за ним раздались смешки и невнятные реплики.
– Тихо, остолопы! – строго крикнул кто-то справа. – Святой говорит.
Николай поискал взглядом и увидел дородного мужчину в старинной одежде, сидящего в соседнем ряду, у самого прохода. Он был ярко освещён лучом прожектора. На него смотрели и другие зрители.
– Покайтесь! – громко призвал столпник.
– Сам кайся, юродивый! – раздалось у Николая за спиной, и он опять обернулся.
Прожектор осветил лицо кудрявого парня с бельэтажа. На его губах замерла кривая, довольная ухмылка.
Не обращая внимания на недоброжелателей, столпник продолжал говорить:
– Бог дал нам земную жизнь для покаяния и спросит с нас за неё. Мне было знамение: вы все умрёте.
– Эка невидаль! Конечно умрём, – опять раздался голос с балкона.
Зрители в зале крутили головами, переводя взгляды с ряженых в бельэтаже на одинокого артиста на сцене.
– Неужели весь спектакль такой будет? – возмутилась соседка Николая, дама лет шестидесяти.
– Чего только не придумают, чтобы народ удивить! – отозвался её седовласый спутник.
Николай наблюдал за происходящим с лёгким раздражением.
Старик на сцене сказал:
– Ваш город стоит, пока я молюсь за него на этом столпе. Не будет меня, и он падёт под натиском врага. Всё будет разрушено.
– Почему ты собрался умирать? – тревожно спросил ряженый мужчина у прохода. – Ты ещё не так стар. Послужи людям!
– Не от меня зависит. Мне было видение…
– Упроси Бога, чтобы он оставил тебя здесь, – это был голос женщины, прожектор выхватил из темноты говорившую, ей оказалась дама в бархатном старинном наряде. – Ты нам нужен, если тебя не будет, у кого мы будем просить совета?
– Кто будет исцелять и изгонять нечистых духов? – крикнул мужской голос откуда-то сзади.
Николай ощутил эффект присутствия и причастность к толпе зевак, пришедших поглазеть на отшельника и послушать его проповедь. Он прекратил вертеть головой и сосредоточился на человеке, опутанном цепями.
Голоса не умолкали:
– Как ты можешь нас оставить? Разве ты забыл, сколько преступников каялось у твоего столпа, сколько язычников разбивало идолы у твоих ног?
– От твоей проповеди неверные обращались в христианство, а еретики отказывались от заблуждений.
– Ты изгнал из пустыни зверя, пожиравшего людей.
– Не оставляй нас! Как мы будем без твоих назиданий?
Столпник поднял руку, и голоса смолкли:
– Я ухожу, это решено не мной. Кто встанет на столп вместо меня?
Толпа ответила тишиной, а старик продолжал:
– Были у меня два ученика, но оба умерли, и Бог не дал третьего. Мальчик, который помогает мне, слишком юн. Кто из вас встанет вместо меня?
Толпа по-прежнему молчала. Прожекторы над людьми в старинных одеждах стали гаснуть, те начали подниматься с мест и потихоньку пробираться к выходу, один за другим. Фигуры скользили в темноте, и в них была безнадёжная обречённость. Балкон тоже опустел и погрузился в темноту.
Старик склонился на колени, простёр руки к небу и взмолился:
– Сердце чисто созижди во мне, Боже!
В эту минуту на сцене появился мальчик в светлом хитоне, в его руках был мешок. Он задрал голову вверх и крикнул:
– Авва, я принёс тебе хлеб и ивовые прутья.
– Они мне не понадобятся, оставь себе! – велел старик.
Мальчик кивнул, сел у подножья столпа, достал прутья и неспеша начал плести корзину, чуть позже спросил:
– Авва, ты никогда не рассказывал, почему стал столпником? Наверное, ещё в юности дал обет служить Богу?
– Нет. Я был молод, глуп и горяч, – задумчиво ответил старик. – Полюбил одну прекрасную девицу, преследовал её всюду, не давал прохода. Жениться на ней не мог, был обещан родителями другой, из богатого и знатного семейства. А девица, к которой я воспылал любовью, была благочестива и не согласна на недостойную связь. Даже перестала выходить из дома, лишь бы со мной не встречаться, по делам посылала служанку. Я начал угрожать, что подожгу дом вместе с хозяйкой, если меня не впустят. Сказал, что и сам брошусь в огонь, потому что он не так страшен, как страсть, которая сжигает меня изнутри.
– И что девица? Ответила взаимностью?
– Однажды она позвала меня к себе. Я обрадовался, принарядился, даже в баню сходил, хотел понравиться… Это была последняя баня в моей жизни, – старик горько усмехнулся. – Друзьям похвастался, что той ночью неприступная девица будет моей.
– Что произошло?
– Она усадила меня за стол, налила вина и спросила, что в ней привлекает меня больше всего. Я ответил, что волосы, они у неё были золотые, почти до колен. «Но самое главное, – сказал я, – это твои глаза, они разжигают мою страсть и не дают покоя». Она грустно улыбнулась, вынула из волос гребень и, прежде, чем я успел сообразить, вонзила его в свои глаза.
Николай, как и весь зал, содрогнулся. Столпник продолжал:
– В ужасе я бежал из города. Знал, что если родственники девицы найдут меня, то убьют. Скрылся в пустынной местности, дрожал от страха, боялся преследовавших меня людей, диких животных, разбойников и Самого Бога. Прятался в норах, в дуплах деревьев. Потом нашёл уединённую пещеру и поселился в ней. Сидел в темноте и представлял, какова жизнь без глаз. Много плакал и каялся. Однажды я услышил голос: «Иди на юг» и пошёл. Проходя мимо этого столпа, увидел суету. Хоронили столпника, и некому было заменить его. Я понял, что это знак, и полез наверх. Подумал тогда, что скоро умру, но жители из города и близлежащих селений стали приносить еду. Постепенно я привык к отшельнической жизни и научился молиться.
– Ты когда-нибудь хотел уйти отсюда? – спросил мальчик.
– Дьявол внушал мне такие помыслы, убеждал, что здесь мне не будет пользы. Говорил: «Лучше иди к слепой и женись на ней!» С каждым днём это намерение крепло во мне.
– Почему ты не пошёл?
– Сначала захотел узнать, жива ли та, перед которой я так виноват. Попросил разузнать о ней. Оказалось, что девица умерла. Завещала: страннику, который будет спрашивать о ней, передать пояс, сплетенный из её волос. Мне его принесли. Я долго плакал, омывая его слезами днями и ночами. Он и сейчас на мне. А спустя время девица явилась сама, как бы во сне. Посмотрела на меня прекрасными глазами и сказала: «Не печалься, я простила тебя. Мне сейчас хорошо». Она потом много раз приходила и утешала меня.
– Теперь я понял, почему ты подаёшь милостыню слепым, проходящим мимо нашей башни.
Столпник и мальчик разговаривали, а Николай погружался в транс. Он слышал то, о чём они говорили, и вспоминал свою жизнь. В его прошлом тоже была женщина, совсем девочка, которая пострадала от его глупости. Формально он был не виноват, несчастный случай, но Николай знал, вина в её смерти лежит на нём. Сердце в груди заныло. Старая неуврачеваная рана открылась, и внутри разлилась невыносимая душевная боль. Глаза наполнились слезами.
– Я тут уже тридцать лет, – продолжал столпник. – По ночам говорю с Богом, иногда Он мне отвечает.
– Что самое главное в жизни? – спросил мальчик.
– Кротость, смирение и любовь. А ещё терпение, без него нет ничего.
Николай сидел, вжавшись в кресло. Происходящее стало большим, чем просто спектакль. Словно он сам задавал вопросы старику, а тот отвечал. Столпник рассказывал о злоключениях, страданиях, изнурительных подвигах, откровениях и чудесах. Как умирал от голода, и птицы падали с неба прямо ему в руки. Изнывал от жажды и награждался дождями. Разговаривал с ангелами и был мучим бесами. Как видел свет внутри себя.
Старик говорил, а с Николаем происходило что-то настолько важное, что он не мог ни осознать, ни сформулировать. В таком состоянии он пребывал до того момента, как столпник крикнул, обращаясь к залу:
– Кто сменит меня на столпе?
Неожиданно для себя Николай встал и громко ответил:
– Я!
Взгляды присутствующих обратились на него, их догнал луч прожектора.
Николай не замечал никого вокруг и, как заворожённый, смотрел только на столпника. Тот тоже глядел на него. Зал замер, наступила мёртвая тишина.
Старик широко раскинул руки и возопил:
– Господи, готово сердце моё!
Вслед за этим блеснула яркая вспышка молнии, прогремел гром, и старик, поражённый небесной силой, рухнул вниз, к подножью столпа. Зрители охнули. Николай начал медленно пробираться к сцене. Поднялся на неё, подошёл к башенке и остановился. Мальчик снял с тела старика цепь и молча протянул Николаю. Тот надел её на шею, подошёл к лестнице и стал взбираться вверх по ступеням. Мальчик сел на прежнее место, взял начатую корзину и продолжил работу, как ни в чём ни бывало.
Николай вышел на площадку и бесстрашно посмотрел в зал. Тот притих и заворожённо смотрел на него сотнями глаз. Заиграла музыка, та же, что и в начале спектакля. Пошёл дождь. Свет на сцене погас, а в зале включился. Представление было окончено. Зрители разразились аплодисментами. Занавес опустился.
Старик на сцене зашевелился и сел. Внимательно посмотрел на человека, стоящего на столпе, поднял правую руку и сжал кулак.
– Браво! – сказал он. – Не ожидал. Спасибо!
– Не за что, – смущённо ответил Николай и стал спускаться с башни, снимая с себя цепь. Внизу бросил её на пол, она упала с тяжёлым грохотом.
– На поклон выйдешь? – спросил артист и увидев, что, Николай отрицательно покачал головой, добавил: – Ну, бывай!
Николай кивнул и пошёл за кулисы.
– Эй! – окрикнул его старик. – У нас небольшой банкет по случаю премьеры. Не хочешь присоединиться?
– Нет, спасибо! – ответил Николай и поспешил за кулисы, протиснувшись сквозь толпу артистов массовки, которые начали заполнять сцену. Они давали ему дорогу и удивлённо рассматривали, но ничего не говорили.
Режиссёр, появившийся минутой позже, возбуждённо воскликнул:
– Где он? Кто это был?
– Не знаем, – растерянно пожимали плечами артисты.
– Невероятно! Я даже не надеялся! – горячился режиссёр. – Кто бы мог подумать? Сработало!
– Сработало, – согласился исполнитель роли столпника. – Но что мы будем делать в следующий раз?
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Изображение создано автором с использованием нейросети Кандинский
