Умирать не хотелось, жить тоже. Матвей уже давно не чувствовал время, не знал ни дат, ни дней недели. Перестал смотреть телевизор, его раздражали довольные, счастливые лица. У всех всё по-прежнему, только его жизнь перевернулась; опрокинула навзничь и пригвоздила к постели.
Друзья повздыхали, спросили, чем помочь, повторили друг за другом бессмысленное «Держись!»и умчались по своим делам. Лишь жена Алёна пока рядом. Надолго ли? Смотрит на него потухшим, усталым взглядом, в котором угадывается: когда? когда он наконец уйдёт и освободит её?
«А ведь она любила меня», – грустно думал Матвей, обиды на жену не было, вообще ни на кого. Такова жизнь, всё изнашивается, и тело, и чувства, и дружба, и любовь…
***
– Поешь? – спросила Алёна.
Матвей не хотел, вообще забыл, что такое – хотеть есть, но ответил, чтобы не обидеть:
– Можно, – а сам подумал: «Сейчас принесёт поднос с едой и будет терпеливо ждать, пока поем, потом начнёт нервничать, что опоздает на работу… Так и хочется крикнуть ей: «Прости, что я ещё дышу!»
Десять лет назад у Алёны был выбор, и она выбрала Матвея. Другой, отвергнутый, сейчас жив и здоров, обеспечен и при хорошей должности, женат, живёт на соседней улице. Когда его машина проезжает мимо, Алёна провожает её взглядом. Неправильный выбор, понимание о нём иногда приходит лишь через годы. Никогда не знаешь, как всё сложится, кто будет на железном коне, а кто на деревянной кровати.
Матвей ел без аппетита, но старался запихнуть в себя побольше, чтобы не казаться слабым. Подумал: «Может, перестать есть вообще и быстрее уйти?»
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Алёна.
– Как обычно, – ответил он и добавил с горечью в голосе: – Прости, я не оправдал твоих надежд.
– Ты о чём? – она удивилась и тревожно посмотрела на него.
– Надо было за Сомова выходить. Сейчас бы жила припеваючи, не тужила, горшки бы за мной не выносила.
– Долго думал?
– В смысле?
– Похоже, у тебя с головой не всё в порядке.
Она забрала поднос с пустой посудой и понесла на кухню, двигаясь лёгкой, танцующей походкой. Он посмотрел вслед, подумал: «Всё-таки сказал. Зачем? А нечего смотреть на его машину! Интересно, если она меня бросит, как я буду? Нет, не бросит, она честная, будет мучиться, но не признается, что ей невыносимо тяжело. Не повезло ей. Красивая! Как балет бросила, ещё лучше стала. Соболезную».
Алёна возвратилась и остановилась с намерением что-то сказать.
«Значит, надумала, сейчас выдаст. Обиделась, наверное, накипело. Может, зря я её обидел?»
Села рядом, глаза серьёзные, сказала:
– Лучше десять лет с тобой, чем сто с Сомовым.
– Правда? – он не поверил.
– Правда.
– А почему десять? – спросил он и попытался пошутить: – Думаешь, мне капец?
– Не говори ерунды! Осталось немножко, потерпи! Всё будет хорошо.
– В смысле: на том свете?
– В смысле: на этом. Доктор сказал, что есть прогресс. Если пройдешь полноценный курс лечения и реабилитации, то основные функции восстановятся, и через несколько месяцев ты сможешь ходить.
– Он так сказал?
Алёна кивнула и улыбнулась, по-доброму, тепло.
– Странный ты сегодня! Несёшь всякую ерунду.
– Я, правда, буду ходить?
– Будешь, не сомневайся! Но при условии, что прекратишь себя жалеть. С каждым может случиться. Жизнь длинная, всякое бывает, белая полоса, чёрная… Надо настроение поднять, праздник устроить, друзей позвать. Кстати, у нас скоро годовщина – оловянная свадьба.
– Стойкий оловянный солдатик, – горько усмехнулся Матвей, – и балерина…
– Не грусти! Поправишься. Всё будет хорошо. А на счёт праздника: я организую, друзьям твоим позвоню, – она легко коснулась губами его лба и поднялась. – Всё, я побежала, на работу опаздываю.
Он проводил её взглядом и подумал: «Хорошая у меня жена. Зря я на неё наговариваю. Устала немного, но ничего, вот выздоровлю, встану на ноги и устрою ей такое! Что бы придумать? Ладно, время есть…»
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Изображение создано автором с использованием нейросети Кандинский
