Ксения Адамовна видела лучшие времена, но что поделать, годы идут, оставляя позади лёгкость юности и томление зрелости. Всё течёт, как вода в Неве, унося вдаль несбывшиеся надежды и мечты.
Жители в коммунальной квартире Ксении менялись, а она по-прежнему коротала жизнь среди выцветших обоев, привычно затыкала уши берушами, спасаясь от очередного скандала соседей. Кроме пенсии она уже давно ничего не ждала. Единственным её развлечением были прогулки по каменной набережной, а доступным проявлением гражданской позиции – походы на демонстрации, выборы и голосования.
Ксения Адамовна делала это каждый год, пока её жизнь не разделилась на «до» и «после». В тот миг, когда она услышала, что долгожданная пенсия отодвинулась в дальние дали, она почувствовала, что умерла как гражданка. Поняла, что больше никогда не переступит порога избирательного участка, даже если ей посулят бесплатно маску, перчатки, ручку и пирожок с капустой.
«Меня предали. Я никогда никому не отдам свой голос», – думала она, но понимала, всем на это наплевать.
Негодование постепенно перешло в светлую печаль по несбывшемуся и в абсолютное равнодушие ко всему происходящему в мире. Единственное её желание – уйти на пенсию в 55 лет – было растоптано. Душа пела реквием, а измученное сердце запустило обратный отсчёт.
Ксения Адамовна решила отомстить. Но как? Она долго ломала голову, что бы сделать такого, чтобы получить хоть какое-то утешение? Решение пришло само. Простое и естественное – не работать ни дня после 55 лет. Но на что жить? Побочных доходов, кроме зарплаты библиотекаря, она не имела. Наследства по причине отсутствия родственников не ожидалось.
Если бы она работала в библиотеке Эрмитажа, можно было бы стащить что-нибудь ценное, продать на чёрном рынке и обеспечить безбедное существование. Но, во-первых, Ксения Адамовна работала в обычной юношеской библиотеке. А во-вторых, у бывшей гражданки имелись свои принципы, и один из них – не укради.
«Как же быть?» – ломала голову обиженная женщина. Ничего путного на ум не шло. Ощущение разочарования и безысходности было столь мучительно, что депрессия стала её постоянной спутницей.
За две недели до своего 55-летия Ксения Адамовна взяла кредит в государственном банке в размере утраченной пенсии за прибавленный срок и написала заявление на увольнение.
«Я больше никому не отдам свой голос и деньги, убеждала она себя. – Отныне я – сумасшедшая. И пусть докажут, что это не так».
Петербурженка Ксения вдохнула ветер свободы, взяла связку воздушных шаров, чайник, блюдо с оливками и пошла прогуляться на набережную. Она протягивала угощение прохожим и радостно восклицала:
«Угощайтесь! У меня сегодня День рождения, 55 лет. Я – пенсионерка».
Глядя на неё, кто-то шарахался в сторону, кто-то улыбался. Оливки не брал никто. Но были те, кто протягивал деньги и торопливо спешил дальше, чтобы не видеть юродивого блеска в её глазах.
«Мне никогда не будет больше 55-ти! – кричала она им вслед. – Слышите? Никогда!»
Вечером она пересчитала деньги, которые ей дали прохожие. Сумма приятно удивила, она была в три раза больше заработка в библиотеке.
«О, жестокий, холодный Петербург! – думала Ксения. – Почему, чтобы чувствовать себя человеком, надо пасть вниз?»
Она достала листок бумаги и стала рифмовать строчки.
«За стихи будут больше подавать», – рассуждала она, подыскивая рифму к слову сфинкс. Результат её не слишком удовлетворил.
Дописав, деловито кивнула: «Сойдёт и так. Главное – читать громко и нараспев».
Ты не любишь меня Петербург.
Камень сердца царапаю зря.
В своей жизни я сделала круг.
Родилась, умерла, ожила.
Ты не дал мне тепла ни на грош.
Равнодушный, надменный сфинкс.
Но я знаю, меня ты найдёшь,
Даже если низвергнусь вниз.
Ты не будешь смотреть в глаза,
Потому что в них мрак могил.
Но ты будешь искать меня,
Чтобы кто-то тебя отмолил.
18.06.2020
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Художник: Анжела Джерих
