– Что же делать? – нервно вопрошал себя Илья Ильич, директор концертно-зрелищного центра города Ленигорска. – Меня же на молекулы разложат!
Бывший квантовый физик оказался в сфере культуры случайно. Начальство время от времени напоминало ему о неполном служебном соответствии и недостаточной компетенции в организации массовых мероприятий.
Поезд пришёл тридцать минут назад, но звезды российского женского стендапа Яны Апельсинкиной в нём не оказалось. Встречающие вернулись ни с чем. Куда подевалась знаменитая стендаперша, было непонятно. На звонки она не отвечала.
Расследование привело к неутешительному выводу: Апельсинка отстала от поезда. Выяснилось, что в Москве она села в вагон и даже доехала до Трудогорска, но после него пропала, причём телефон и вещи остались на месте. Стоянку поезда сократили из-за отставания от графика. Скорее всего, артистка просто вышла, чтобы прогуляться, и не успела к отправлению.
– Приедет, – утешала директора буфетчица Лёля. – Куда ей деться? На такси приедет.
– А если не приедет? Меня же на атомы… – сокрушался бывший физик.
***
Зал заполнялся.
– Мэр пришёл, – известила гардеробщица Люся, по случаю летнего сезона исполнявшая обязанности помощника директора центра.
Отменить концерт – скандал. У Ильи уже было от мэра города последнее китайское предупреждение. Надеяться, что отставшая, как человек ответственный, приедет на такси и успеет к началу представления, не приходилось.
Издавна между Трудогорском и Ленигорском были напряжённые отношения, помноженные на разбитые дороги. Соперничество между городами-близнецами длилось не первое десятилетие, в том числе по причине ограниченности местного бюджета. Случались стычки и из-за сфер влияния в приграничных территориях. Таксисты не горели желанием гнать свои видавшие виды колымаги в город-конкурент. Можно было вернуться с проколотыми шинами, поцарапанными капотами и побитыми стёклами.
Когда стрелки на часах в фойе стали неумолимо стремиться к строго вертикальному положению, означающему начало концерта, Илья Ильич понял, что без спиртного ему не обойтись и пошёл в буфет.
– Всё, это конец! – обречённо сказал он буфетчице. – Меня уволят.
Лёля с присущим ей оптимизмом стала утешать шефа:
– Илья Ильич не расстраивайтесь раньше времени! Попросите публику подождать! Приедет она, никуда не денется.
– Сколько ждать? Неизвестно же!
Директор был безутешен. Глотнув коньячку, опустил голову на руки, но вдруг встрепенулся от внезапно налетевшей мысли.
– Эврика! Ты пойдёшь! – сказал он Лёле.
– Куда? – не поняла буфетчица.
– На сцену, вместо Апельсинкиной.
– В смысле?
– В том самом. Ты на неё похожа. Потолще немного, но наши её не знают.
– Зато меня знают.
– А ты переоденься. Парик белый надень, в костюмерной есть. Со светом подшаманим. Если и узнают, то не сразу. Скажешь, что ты у Апельсинки на разогреве, или что гостья задерживается. По ситуации.
– А на кого я буфет оставлю?
– Люсю-гардеробщицу мобилизую.
– Почему я? – заволновалась Лёля. – Что я там буду делать?
– То же, что и всегда. Хохмить, ты же постоянно всякие байки рассказываешь. Марш одеваться!
– Я не смогу! – выдвинула буфетчица последний аргумент.
– Сможешь. Жонглировать пробовала?
– Нет.
– Тогда просто в руках апельсин будешь крутить.
– Зачем?
– Это фишка Апельсинкиной, так сказать, обязательный атрибут. Правда, она апельсинами обычно жонглирует.
– А говорить-то чего?
– Байки свои расскажи про бабу-корову, про русалку, про экзорциста… Ты же умеешь. Подержи публику, пока эта Апельсинка не появится!
– А если не появится?
– А если не появится, то нам всем не сносить головы, – обречённо аргументировал директор.
***
– Стою я здесь перед вами, – начала Лёля, выйдя на сцену. – Простая русская баба. Мужем битая…
– Попами пуганная, – донеслось с первого ряда.
– Врагами стреляная, – послышалось издалека.
– Вот-вот. – кивнула Лёля. – Живучая! Стою я и думаю – зачем я здесь? Это же какое великое дело – народ веселить! Это ж понять надо! Жалко мне только, что прошла моя молодость в буфете, на хозяйских горшках да на мужних кулаках. Да чего там говорить… Гляжу я сейчас на свое счастье и верю: может, и моё словечко к вам на сердце ляжет!
– Не тяни кота за бубенцы, – опять донеслось из зала, – к сути давай!
– А суть она простая… – подхватила Лёля. – Вот злюсь я на своего Федьку, а ведь когда он спит, ангелы плачут от умиления. Я бы всем жёнам кулакастых мужиков снотворное без рецепта продавала, чтобы они его вместе с ужином – в компот. Тишь, да гладь! А ещё я бы…
И рассказала зрителям Лёля обо всём, о чём душа горела. Про разлучницу Людку, про соседского кота, про курс рубля и экспансию социального оптимизма…
Помня наказ директора, она не забывала время от времени демонстрировать публике важный атрибут оранжевого цвета, позаимствованный в буфете.
***
Когда Яна вбежала в зал, представление было в разгаре. На сцене стояла непонятная женщина и крутила в руках апельсин.
Знаменитая стендаперша выбрала апельсины своей фишкой с тех пор, как была психологом и заманивала публику на бесплатные тренинги, пытаясь изо всех сил раскрутить свой личный бренд. В те времена единственной платой за вход был апельсин. Яна складывала их в большую плетёную корзину и использовала в игровых заданиях.
Сценическое имя выбрала соответствующе – Апельсинкина – радостное, соответствующее позитивному мышлению. Настоящая её фамилия была Коровина, совершенно неприемлемая на сцене, тем более, что Яна всячески избегала ассоциаций, связанных с лишни весом, с которым боролась жёстко, непрерывно и с переменным успехом.
Опоздавшая смотрела на сцену и не понимала, что происходит. Кто эта тётка в парике, имитирующем её, Янины, локоны? Славу звезды стендапа присваивала неизвестная самозванка, развлекающая толпу низкопробными байками. От возмущения заныло в желудке. Вспомнила, что так и не смогла перекусить.
Тем временем зал угорал, слушая байку о пьянице, скатившемся с горы при виде бабы-коровы. Дикий народ! Как можно смеяться над такими плоскими шутками?
Когда нахалка стала рассказывать про штоф с перегоном, который потребовал экзорцист для изгнания нечистой силы, столичная стендаперша возмутилась и ринулась на сцену.
– А вот и я! – радостно воскликнула она, энергично вскинув руки и тут же поморщившись от взметнувшихся паров из подмышек.
Вспомнила, что не успела освежиться и переодеться. Кураж сразу обвалился.
При её появлении зал напряжённо затих, но Яна взяла себя в руки и продолжила:
– Как вы, наверное, догадались, это была моя помощница. Поприветствуем… – она слегка наклонилась к растерянной дебютантке и тихо спросила: – Как зовут?
– Лёля, буфетчица я, – так же шёпотом ответила та.
– Поприветствуем, Лёля Буфетчица!
Зал охотно захлопал. Восторг публики Яна приняла на свой счёт и заулыбалась. Всё будет хорошо! Неважно – как началось, главное – как закончится.
– Поблагодарим Лёлю и отпустим её в буфет! – хлопая в ладоши, сказала Яна, сверкая улыбкой, стоимостью в миллион четыреста российских рублей.
Отпускать буфетчицу зал был не готов.
– Пусть расскажет, что дальше было! – послышались голоса с разных сторон.
Это обескуражило Яну. Она хотела было открыть рот, чтобы возразить и изящно разрулить ситуацию, легко, с юмором, как она умела. Но из зала опять выкрикнули:
– Лёля, продолжай!
Буфетчица извиняющимся взглядом покосилась на Яну, обречённо пожала плечами и снова подошла к микрофону.
Лёля дорассказала байку, сердечно поблагодарила зал и поспешила скрыться за кулисами. Когда она ретировалась, Яна сразу успокоилась, глубоко вздохнула и начала свой стандартный стендап.
Почти сразу поняла, что не идёт. Публика не смеялась, а выжидательно смотрела на неё. Апельсинкина попробовала сменить тактику и лихорадочно стала выуживать из памяти свои самые убойные шутки.
Зал начал посмеиваться, но как-то хило. Некоторые зрители растерянно переглядывались и шептались. У Яны возникло ощущение, что её не совсем понимают. Расслышала, как один мужчина в первом ряду спросил, что такое абьюзер, а другой заинтересовался, что такое гештальт.
– Хейтеры – это кто? – громко спросила полная женщина, сидящая рядом с мэром, которого Яна узнала сразу.
Ей было известно, что глава Ленигорска будет на представлении, и она заранее посмотрела на сайте мэрии, как он выглядит.
«Тёмный народ! – обречённо вздохнула Яна. – Если уж жена мэра…»
С последних рядов донеслось:
– Буфетчицу давай!
– Лёлю, Лёлю! – понеслось с разных сторон.
Ох, уж эта провинция! – разозлилась Яна. Она окинула тяжёлым взглядом зал, набрала в лёгкие побольше воздуха и начала:
– Стою я перед вами. Простая русская блогерша…
– Мужем битая! – хором поддержала публика.
***
После представления Яна сидела в номере гостиницы, в которую её заботливо устроил Илья Ильич. Она никогда так не уставала. Захотелось курить.
Тогда, на стоянке поезда, она побежала на вокзал за сигаретами. У киоска её узнала какая-то девица, пристала с восторгами и разговорами, попросила дать автограф и вместе сфотографироваться. Пока искали лучший фон, свет и ракурс, поезд ушёл. Обидно.
«Ничего, – утешала себя Яна, – у меня есть свой зритель, даже поклонники. А провинция, она и есть провинция, чего с неё взять!»
– Надо бросать курить! – вслух сказала Яна. – Всё равно от лишнего веса не помогает.
Если бы ни сигареты, не оказалась бы она сегодня в таком бедственном положении.
Яна съела бутерброд с сёмгой, который ей заботливо завернула с собой буфетчица, заела апельсином, запила кофе «три в одном». Мысли были о том, как тяжелы будни стендапа. Вокзалы, дороги, грязные поезда, душные залы, подножный корм…
«А не бросить ли это всё, и не заняться ли семьёй? – подумала Яна. – Ведь я – простая русская баба!»
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Художник: Анна Савельева-Варелла
