Алексей сидел на скамейке у пустой детской площадки и смотрел на свои окна, идти домой не хотелось. Из подъезда вышел сосед Иван, увидел приятеля и направился прямиком к нему.
– Привет! Ты чего скучаешь?
– Ноги домой не идут, – усмехнулся Алексей.
– Понятно, знакомая история.
– А ты куда собрался?
– До магазина добегу. Что-то случилось? Поругались? – Иван присел рядом и вопросительно посмотрел на приятеля.
– Да не то, чтобы поругались, просто идти не охота. Помнишь, как у Высоцкого: «Придёшь домой – там ты сидишь!» Как представлю… Забыл, когда жена мне радовалась. Приходишь, фыркнет, поставит на стол жратву какую-нибудь «на отвяжись», и ведь не скажешь. Однажды намекнул, что котлеты пригорели, так она на моих глазах их в мусорное ведро вывалила… Ни радости, ни спокойствия, пилит, унижает, ничего, кроме раздражения не осталось.
– Понимаю, о чём ты… Один умный человек сказал, что если постоянно называть человека свиньёй, он захрюкает, а если долго называть его чайкой, то полетит.
– Не понял. О чём ты?
– О своём.
– А-а… Раньше хоть собака мне радовалась, а сейчас и её нет.
Помолчали. Алексей вспомнил Татьяну, свою бывшую возлюбленную, то, как горели её глаза, когда она встречала его. Сидели, говорили, ели пиццу… Лишь однажды за долгие годы семейной жизни он сходил налево. Сходил и вернулся. Побоялся, что жена узнает, и прекратил отношения.
– У меня похожая проблема, – признался Иван. – Наверное, у многих так.
– Знаешь, так хочется, чтобы было место, куда можно прийти и увидеть, что тебе рады, что тебя ждут. Чтобы чаю налили, послушали, просто обняли. Хочется почувствовать нежность. Где не скажут злого слова…
– Да, неплохо бы… Ну ладно, я побежал, а то магазин закроется.
– Давай, пока!
Товарищ по несчастью скрылся за углом, а Алексей вытащил телефон и нашёл в списке контактов номер Татьяны, она значилась, как «Заправка картриджей». Позвонил, в ответ на приветствие сказал:
– Привет! Тань, можно я как-нибудь зайду? Просто поговорить, чайку попить…
– Заходи, я тебе всегда рада.
По голосу Алексей почувствовал, что она улыбается. Попрощался и отключился. В душе что-то разгладилось и потеплело, но тут же зашевелилась совесть, и всплыл образ разгневанной жены.
– Ты сама виновата! – вслух сказал Алексей, поднялся и пошёл к своему подъезду, подумал: «Если бы сейчас это был Танин подъезд, я бы не плёлся, как вьючное животное, а летел бы, как голубь… Почему всё так по-дурацки? Разве я виноват?»
***
– Это ты? – услышал Алексей довольный голос жены, доносящийся из кухни. – Мой руки, я шикарный пирог испекла. Тесто, правда, покупное, зато начинка – объедение.
– С чего это ты? Вроде, не праздник, – удивлённо спросил он, заходя на кухню.
Жена вытаскивала из печи противень с румяным, ароматным пирогом. Посмотрела на мужа и улыбнулась тепло-тепло.
– Захотелось. Кино сегодня смотрела, вся обрыдалась. Подумала про нас. Нервы друг другу треплем, а жизнь такая короткая. Представила, что ты заболел и умер, и так мне тошно стало! Давай больше не будем ругаться?
– Думаешь, получится?
– Постараемся. А ты чего недовольный? На работе всё в порядке?
– Нормально, премию обещали.
– Ну и хорошо. Может, в выходные куда-нибудь съездим или в кино сходим?
– Можно… Я вижу, кино на тебя хорошо влияет.
– Договорились. Тебе к пирогу чай или кофе?
– Я бы супа сначала поел. Есть?
– Конечно. Садись, сейчас налью.
– Ага, только переоденусь и руки помою.
– Поторопись, я жду!
Алексей вышел из кухни. Взгляд упал на телефон, который оставил в прихожей. «Эх, Таня! Наобещал, а опять не приду… Но я не виноват! Это всё она…»
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Изображение создано автором с использованием нейросети Кандинский
