Часть 1. Баба-Корова
И чего только бабам надо? Чего им, как людям, не живётся? То детей рожают, то деньги подавай, то ремонт сделай! Не в этом же счастье! Нет в этом материализме никакого смысла! Суета сует и томление духа. А как хорошо собраться, выпить, на гармошке поиграть, песни попеть! Если не веселиться, то зачем жить? Никакой же радости. Одна тоска. На работе, дома, всё – одно и то же. Должен, должен…
Хорошо, что друг у меня есть, Генка. Во всём меня поддерживает. Недавно на помойке сборник Есенина нашел, так мы с ним сейчас романсы разучиваем. Два уже осилили: «Клён ты мой опавший» и «Отговорила роща золотая». Сейчас третий осваиваем – «Не жалею, не зову, не плачу». Вот Есенин – мужик был! Сразу видно, из наших.
Как-то с нами случай произошёл. Сидим, как обычно, на бережке, поём. Вдруг вижу: баба от реки поднимается с ведрами. Да не простая, а – корова. Выше пояса – баба, всё, как положено: руки, груди, голова в косынке. А ниже пояса – корова пятнистая с копытами.
Я Генку спрашиваю:
– Видишь?
А он:
– Кого?
Я говорю:
– Бабу-Корову.
Он отвечает:
– Вижу!
Испугался я и давай бежать, Генка за мной. Бегу и думаю: «Бывало, что в наших местах русалок видели, но, чтобы Бабу-Корову – в первый раз». Тут я споткнулся и полетел с пригорка, да так сильно, что понесло меня, даже через голову кувыркнуло, чуть шею не сломал. Рухнул, ногу подвернул, лежу, стону.
Генка подбегает, глаза дикие. Кричит:
– Ты как? Живой? А чего побежал то?
– Так испугался – говорю.
– Кого?
– Так Бабу-Корову.
– А чего её бояться? Не узнал, что ли? Это же Зинка из Три Калитки.
– Какая Зинка?
– Ну та, что в прошлую зиму под лёд провалилась.
– Зинку то я знаю, только ведь – Корова.
– И корова Зинкина, я у них молоко покупаю.
– Ты чего тупишь то? Она же – кентавр!
– Чего?
– Кентавр. Сверху баба, снизу корова.
– Ну, да?! Не заметил.
– Так я же тебя спрашивал: видишь?
– Ну, я и ответил: вижу! И Зинку видел и корову.
–…, …, … – только и смог я сказать.
Поднялся еле-еле, доплёлся до дома. Жена увидела, в каком я состоянии, и давай орать. Психанул, зашёл к соседу, Кузьмичу. Рассказал ему всё, как было.
Выпили, как водится, а он говорит:
– Так и знай, это кентавриха была, даже не сомневайся. У нас село как называется? Оладино. А почему, знаешь?
– От оладий, наверно.
– Сам ты – оладий! Оно от Эллады, Греции то есть. Старики рассказывали, что село наше греки основали. Потому нам греческие оборотни и являются. Сирены всякие, кентавры, с крыльями, не помню, как называются. В прошлом году со мной случай был. Уехал я на вахту. Возвращаюсь. А у меня во дворе два козлоногих мужика дрова пилят. Тоже сверху мужики, а снизу – козлы. По-гречески – паны.
– Так паны – это по-польски!
– По-польски – это другие. А эти, как козлы с копытами, только рогов не было. А может, были, не помню. Так вот пилят они и скалятся, а из дома баба моя выглядывает, полуголая. Я так и обомлел, ноги подкосились, рухнул от неожиданности. В поезде мы с товарищами всю дорогу квасили, так что не устоял. Да неудачно, прямо на вилы, они снегом припорошены были. Лежу я на этих вилах, матюгаюсь.
– А дальше что?
– Оборотни скрылись, а жена прибежала и давай оправдываться, что мол кругляк по дешёвке привезли, она и попросила шабашников напилить. Шалава! Я же всё своими глазами видел! Как она голая перед этими козлами. Если бы не вилы, огребла бы по полной.
– А сам-то как?
– Лечиться пришлось, даже фельдшера на дом вызывали. Так что не сомневайся, и ты Бабу-Корову видел. Может, в церковь сходить, попросить попа освятить чего-нибудь? Как этих бесов языческих отвадить? Ведь житья от них скоро совсем не будет!
Часть 2. Экзорцист. Сказ про то, как мужики бесов из села изгоняли
Нечисть, которая у нас в посёлке поселилась, совсем обнаглела. Замучили нас бесы, никакого житья от них не стало. Собрались мы с мужиками и решили призвать экзорциста, того, который бесов изгоняет. Слух шёл, что живёт такой чудотворец в соседней области, километров сто от нас, зовут Фока. Снарядили мы за ним наших мальцов. Те съездили, привезли.
Экзорцист этот – малый не промах, сразу же потребовал перегону и закуси, говорит, обряд надо предварительный сделать. Что просил, всё ему доставили. Поселили его у тётки Нюры. Она – баба покладистая и не зловредная, да и болтать зря не будет. Экзорцист два дня на улицу нос не казал, видно, заговоры читал. Наутро вылез из избы, нос красный, сам довольный. А мы – тут как тут, с рассвета дожидались, потому как обещал он, что явится на третий день.
– Мужики, – говорит, – нечисть изгонять начнём с русалок. Вы жаловались, что они вас пуще всего донимают. На речку пойдём, только удочка нужна с крючком, и покрепче.
С удочкой загвоздки не случилось, чай на реке живём, с неё и питаемся. Пошли мы к речке, не все конечно, а кто смог. Дед Сидор палку дубовую с собой взял покрепче на случай, если от нечисти обороняться придётся. Я перегона прихватил, вдруг для ритуала понадобится. А день жаркий начинался, с самого утра солнце палило. Взмокли, пока шли, но держались стойко.
Пришли на речку. Фока велел нам по кустам попрятаться, а сам к воде пошел. Удочку взял, штоф с перегоном. Оглянулся и строго сказал:
– Что бы ни происходило, никому не высовываться!
Бережок у нас обрывистый. Сполз он вниз и скрылся с наших глаз. Полчаса ждём, час, ничего не происходит. Решили мы силы подкрепить, выпили и опять наблюдать. Смотрим, от реки дым пошёл, насторожились. Но тихо. Тут на нас всех, по одному, дремота навалилась.
Проснулись мы от страшного шума. Визг, плеск воды, свист, крики, вроде, Фокины. Хотели было бежать его спасать, но нас как будто потусторонней силой к земле приковало, сдвинуться с места не могли. Вспомнили его наказ да так в кустах и остались. А потом стихло всё. Мы опять выпили для храбрости, взбодрились немножко. Но тут нас снова дрёма сковала. Очнулись. Темень, хоть глаз выколи. Побоялись выползать, так до утра и остались.
Чуть свет, проснулись. Фоки нет. Стали совет держать, что делать? Должно быть, умотали экзорциста наши русалки. Может, и в живых то его уже нет. Решили осторожно посмотреть. Подползли к бережку, заглянули вниз, а он там в зарослях ивы валяется. Живой, нет ли, не понятно. Рядом пепел, как от костра, и рыбьи кости валяются. Видно, ритуал проводил. Штоф пустой – тут же. Спустились, потрогали, живой. Только нехорошо ему.
Побрызгали на него водичкой, очнулся и говорит:
– Вы кто? – видать, память отшибло.
– Так мы из посёлка, с вами сюда пришли русалок изгонять. В кустах хоронились, как вы велели.
– А, ну да. Видели что-нибудь?
– Видели дым. А потом – крики страшные и визг со свистом.
– Это я русалок гонял. Больше они не придут. Я у них главную заарканил и не отпускал, пока она слово не дала, что уйдут на другую речку. Пошли по домам! Завтра лесных кикимор изгонять будем.
Я, конечно, ничего не сказал, а про себя подумал: «Разве можно этой нечисти на слово верить? Надо было хоть какой-то договор с ними подписать, или клятву взять кровью. Как там у них положено? А то сегодня ушли, завтра опять придут. Так и будем за этим Фокой за сто километров гонять. Никакого перегона не хватит».
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Художник: Андрей Андрианов (1-3), Владимир Любаров (4), Владимир Чумаков-Орлеанский (5)
