Глава 1. Жена вора
Пять лет я жила на средства моего мужа и нисколько не задумывалась о том, что делаю что-то не так. То, что мне удавалось зарабатывать как фотографу, было настолько мизерно, что незримо утекало на перекусы, косметику, такси, разные мелочи, оплату коммуналки по моей старой квартире, в которой я больше не жила. Продать её не поднималась рука, там были мамины и папины вещи, ещё хранящие их запах.
Любила ли я мужа? Конечно, но не за то, что он создал мне сказочную, беззаботную жизнь, ввёл в круг богатых и знаменитых, о котором многие только мечтают. Я восхищалась им совершенно искренне. Меня поражали его деловая хватка и умение решить любой вопрос.
Для него не существовало проблем, как разрыва между желаемым и действительным. У него были только цели и способы их достижения. Его невероятная сила и энергия сметали все препятствия, возникавшие на пути. Его любимыми словами были: стратегия, тактика, эффективность. Вот такие они – люди дела, без страха и упрёка.
Любил ли он меня? Наверное. Сначала как женщину, потом как домашнее животное. Эта перемена произошла незаметно. Просто однажды я почувствовала, что он отодвинул меня в сторону и зажил своей жизнью.
Мы также спали, ели, смотрели вечерами телевизор или направлялись проветриться туда, куда нас гнали ветры ярмарки тщеславия. Там было очень много колоритных персонажей, мне нравилось за ними наблюдать и определять, кто есть кто. Ошибалась я редко, муж почти всегда подтверждал мои догадки.
На одной вечеринке по случаю успешной реализации очередного проекта ко мне подошла женщина. Она явно была под винными парами. Неприязненно посмотрев на меня, незнакомка спросила:
– Приятно быть женой вора?
Сказав это, она и не думала уходить, а, напротив, подняла бокал мартини к глазам и испытующе посмотрела на меня сквозь него, как через большую линзу.
Я понимала, что она пьяна, но вопрос прозвучал и требовал ответа. Обвинение, заключённое в нём, было для меня неожиданным. Я растерялась. Женщина не отходила и выжидающе смотрела на меня.
– Почему вы считаете, что мой муж – вор? – спросила я.
– А ты сама у него спроси! – пьяно захихикала незнакомка.
– Что за бред! – возмутилась я и отошла.
– Не веришь? – услышала я голос за спиной. – Твой муженёк украл документы у своего главного конкурента и поэтому выиграл тендер.
Я обернулась, женщина пристально смотрела на меня.
– Откуда вы знаете? – спросила я.
– Так я сама это сделала, – развязно захохотала она. – Он меня заставил. Я ему была должна. Теперь – нет.
– И вы не боитесь говорить это мне? – удивилась я.
– Не боюсь! Отбоялась, – зло сказала женщина. – Да и не скажешь ты никому. А он про себя и так всё знает.
Она опять засмеялась, повернулась ко мне спиной и ушла.
Мне стало нехорошо. Я подозревала, что мой муж может нарушить некоторые моральные принципы, но пойти на преступление – это другое. Выходит, весь его успех – результат сделок с совестью и нарушений закона?
В тот вечер я ничего не сказала мужу. Полночи пролежала с открытыми глазами и думала, искала причины нашего нарастающего отчуждения. Почему мы стали отдаляться друг от друга?
В первый раз я испытала разочарование, когда он отказался дать денег на лечение нашей подруги. Она смертельно заболела, и шансов спастись не было. Одна клиника в Германии бралась за операцию, но Борис сказал, что – без толку, деньги на ветер, всё равно не вылечат. Возможно, он был прав, но осадок после этой истории остался тяжёлый. Я тогда подумала, что случись такое со мной, он поступил бы так же.
Борис никогда не разговаривал со мной о делах, но иногда до меня доносились обрывки разговоров, отдельные фразы, которые он говорил по телефону.
Постепенно я стала понимать, что он далеко не такой благородный и честный, каким представлялся вначале. Но всё же слово «вор» я к нему не примеряла. Если то, о чём сказала женщина, правда, то я – жена вора. Что из того, что меня окружает, своровано? Может быть, всё?
Утром во время завтрака я сказала мужу:
– Вчера вечером меня назвали женой вора.
– Что за бред? – недовольно проворчал он, не отрываясь от тарелки.
– Вот и я ответила: «Что за бред?», а потом подумала: «Или всё это правда?»
– Что правда? – не понял он и поднял голову.
– Скажи, ты выкрал у конкурента документы на тендер?
Борис открыл рот, собираясь защищаться, но остановился. Прищурился и зло, чеканя каждое слово, сказал:
– Легко быть святой, когда живёшь на всём готовом. Ты хоть понимаешь, что такое бизнес? Откаты, взятки, враньё, подставы, воровство, умение ходить по краю – вот, что такое бизнес!
– А разве нельзя работать честно? – сделала я последнюю попытку.
По своей наивности я думала, что бизнес – это предпринимательское чутьё, бесстрашие, умение организовать дело и держать слово.
Борис усмехнулся:
– Тебе сколько лет?! Проснись!
Я заворожённо посмотрела на него и… проснулась.
– Но я больше не смогу тебя уважать, – поражённая собственным открытием, сказала я.
– А мне плевать! – зло сказал он. – Не можешь, не уважай! Есть захочешь, зауважаешь.
Борис принялся за омлет, потом бросил вилку и рявкнул:
– Уйди! Я больше не хочу тебя видеть. Не порти аппетит!
Это прозвучало как «Брысь!». Один в один – как прогоняют надоевшую кошку, сделавшую что-то не так. Я – домашнее животное. А разве нет?
Пять лет я смотрела в рот своему хозяину и подчинялась во всём. Служить мужчине – вот моё настоящее призвание, а всё остальное: учёба, карьера, личный успех – мишура. Единственное, что для меня имело значение – это мой муж. Он был моим центром мира.
Я поднялась с места и молча вышла из кухни. Посмотрела на себя в зеркало. Пять лет. Что я делала, кроме как угождала мужу? Ничего, никакого развития, какой была, такой и осталась. И вот итог: «Брысь!».
Глава 2. Ушла босиком
Это была не просто ссора. Я поняла, что всё закончилось. Пять лет брака улетели в тартарары. Борис сказал мне: «Я больше не хочу тебя видеть». Что ж, имеет право. Каждый человек сам выбирает, на что смотреть.
Борис неспеша надел пиджак, взял портфель и ушёл. Я проследила из окна, как отъехала его машина, и задумалась. А хочу ли я видеть его? Надо признать, что нашему браку конец. Можно, конечно, ещё раз поговорить, попытаться что-то изменить. Но зачем? Если вытекла любовь, то её ничем не заменишь.
Осмотрелась вокруг себя. Пять лет назад я пришла в этот дом с одной сумкой. Кстати, где она? Жива ли? Порылась в кладовке, нашла.
– Вот ты где, моя старушка! – улыбнулась я и погладила мягкую замшу.
В тот день на мне были синее платье и шляпа, они тоже сохранились. По непонятной причине я не могу выбрасывать старые вещи. А ещё тогда я была босиком. Причина проста – хозяин заявил, что на его яхте в обуви не ходят. Как и остальные, я оставила свои туфли на корме. В конце круиза одной из них не оказалось.
Яхта причалила к берегу, гости пошли в дом продолжать вечеринку, а я всё ещё копалась, пытаясь обнаружить пропажу. Хозяин, увидев моё замешательство, выбросил оставшуюся туфлю за борт и сказал:
– Я куплю вам новые.
– А сейчас я в чём пойду? – раздражённо поинтересовалась я.
– Пойдёмте в дом, я что-нибудь найду.
Он действительно принёс мне другие туфли. Я не спрашивала, чьи они. Тогда я понятия не имела, есть ли у него жена или дочь. В ту компанию я попала случайно, меня пригласили как фотографа. Почти ни с кем не была знакома. Знала только, что хозяина яхты зовут Борис, и он – известный бизнесмен. А ещё – что после морской прогулки будет вечеринка в его доме.
Ночью, когда все начали расходиться, он подошёл ко мне и спросил, не хочу ли я остаться. И я осталась на пять лет. А сегодня он сказал, что больше не хочет меня видеть.
«Фотограф сделал своё дело, фотограф может уходить», – горько усмехнулась я.
Надела старое платье, шляпу, взяла сумку, положила в неё фотоаппарат и босая вышла из дома. Решила, что больше никогда сюда не вернусь.
***
Я стояла у дороги в ожидании такси. Увидела лексус Бориса. Значит, вернулся. Но почему? Хочет что-то объяснить? Попросить прощения? Подъехав ко мне, он остановил машину.
– Что за театральные сцены? – опустив стекло, недовольно спросил он. – Почему ты босиком?
Потом посмотрел на моё платье, старую шляпу, сумку и всё понял.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
– Не надо, – ответила я. – Я больше не хочу тебя видеть.
Показалось такси. Я махнула рукой, машина остановилась. Села на заднее сиденье. Всё кончено. Нельзя жить вместе без уважения и любви. Не получится.
Глава 3. Белые одежды
Мой брак был сном длиною в пять лет. Сменялись яркие образы, люди, события, места, а я, как лунатик, бессознательно скользила по поверхности, не желая смотреть вглубь и вникать в суть происходящего. Меня разбудили очень жёстко. Борис сказал: «Проснись!», и я проснулась. Увидела себя на канате, с которого только два выхода: бежать по нему прочь или падать вниз, туда, где муж-вор и приятели последних пяти лет.
Выбрала первый: ушла из дома, не взяв ничего. Подруга, недолго думая, обругала меня «чистоплюйкой». Мне пришлось выслушать целую тираду о том, что я пытаюсь пройти по жизни в белых одеждах, что впереди меня ждёт прозябание под забором и голодная смерть.
Почему под забором, я не поняла, ведь у меня есть родительская квартира. Всё-таки как хорошо, что я её не продала!
На счёт голода моя подруга тоже погорячилась, какая-никакая, а профессия у меня есть, я – фотограф. До брака подрабатывала на презентациях, свадьбах, корпоративах, на праздничных и скорбных мероприятиях.
После того, как я вышла за Бориса, это стало не по статусу. Фотографию я не оставила, но целиком перешла на работу с журналами, интернет-изданиями, фотогалереями и фотобанками. Участвовала в форумах, фестивалях и конкурсах. Устраивала тематические фотосессии, получалось неплохо.
Уходя от мужа, я осознавала, что уровень жизни резко снизится, но меня это не беспокоило. Проживу и на свои заработки. Волновало другое. Я была разочарована. Мне мечталось, что мы с Борисом состаримся вместе и умрём в один день, вышло иначе.
Разлюбила ли я мужа? Сначала казалось, что да, потом поняла – нет. Но мы не будем вместе. Я не могу быть причастной к тому, что он делает, а закрывать глаза и делать вид, что меня это не касается – не для меня. Так бывает, люди любят друг друга, но вместе быть не могут, это разрушает одного из них. В нашем случае – по-другому, Борис меня больше не любит, иначе не отпустил бы.
Развод оформили быстро, ни детей, ни имущественных претензий. Начались непривычно одинокие дни.
***
На одном из сайтов я наткнулась на рекламное объявление: «Всего три дня, и вы забудете о своём неудачном браке». Перешла по ссылке и стала читать.
Речь шла о месте, куда якобы стекаются разведенные со всей страны, чтобы пройти обряд очищения. Судя по имеющимся фотографиям главными методами были голодание, прыжки через костёр, баня, массаж горячими камнями, «купание» в росе, отвары из трав, заговоры и потрясающие виды Карелии.
Продолжительность обряда – три дня. В результате побитые судьбой очистятся от старых привязанностей и переживаний, к ним вернутся сила и желание жить дальше, а их сердца откроются для новой любви.
На фотографиях мужчины и женщины в длинных белых рубахах и венках из полевых цветов водили хороводы вокруг костра на фоне лесного озера. В качестве атрибутов ритуала присутствовали яблоки, зерно и мёд. Всё выглядело таинственно, но довольно безобидно.
«Как красиво! – подумала я, разглядывая фотографии. – Вот бы там поснимать!»
Во мне заговорил профессиональный фотограф. Такие снимки можно неплохо продать. Но, если честно, мне было любопытно, неужели на самом деле помогает? За три дня забыть о неудачном браке – заманчиво.
И я решилась. Заполнила форму на сайте и отослала заявку на ближайшую дату.
Глава 4. Остров очищения
Узнав, что на Ладожском озере есть остров, где после развода люди проходят обряд очищения, я отправилась в путь. Сбор группы был в Санкт-Петербурге. Оттуда на микроавтобусе нас доставили до Сортавалы, а потом – катером на один из островов Ладожских шхер.
Сразу после приезда выяснилось, что фотографировать обряд не удастся. Организаторы строго предупредили о конфиденциальности и попросили сдать всю фото- и видеотехнику, включая сотовые телефоны.
На мои возражения: «А на вашем сайте…» – было строго сказано, что там были постановочные фото, и реальных разведённых лиц среди участников фотосессии не было.
С одной стороны, я была разочарована, но с другой – уважение к частной жизни клиентов успокоило и внушило доверие.
Организаторов было двое, разведённых – двенадцать человек. Все мы разместились в финском домике. Ночевать пришлось в спальных мешках на настиле, который занимал большую часть помещения. На ужин дали только несладкий кисель, похожий на овсяный.
Утром нас разбудили и, даже не позволив умыться, выстроили перед домиком. Появился «шаман» – суровый, красивый мужчина неопределённого возраста с бородой, одетый в замшевую рубаху, перетянутую вышитым поясом.
Его помощники притащили длинный ствол молодого дерева. Нас разбили на пары и привязали к нему с двух сторон, верёвками за руки, как это делали с пленниками во времена татаро-монголов. Видимо, это символизировало узы несчастного брака, который нам всем пришлось пережить.
Было немного жутковато, но не страшно. Ведь наполовину наша группа состояла из мужчин, выглядевших вполне мирно и надёжно. Да и руки нам стянули не туго, при необходимости легко можно было освободиться.
Нас повели в лес, идти было тяжело. Во-первых, приходилось тащить увесистый ствол, во-вторых, раздражали скованность движений, неровность почвы и ограниченность обзора из-за спин впереди идущих. Я постоянно спотыкалась и чертыхалась. При этом верёвки натягивались и натирали руки.
«Кто это только выдумал?!» – возмущалась я про себя.
Остальные тоже молчали и терпеливо сносили испытание. Шли мы целую вечность. Мне казалось, что нас водили кругами недалеко от места нашей дислокации. По крайней мере, я трижды видела одно и то же дерево, но до конца не была уверена.
Наконец пришли на место. У самой воды стояли две большие палатки и домушка, похожая на баню. Рядом был устроен костёр, который тут же запалили, как только мы прибыли.
Под звуки шаманского барабана помощники торжественно разрезали верёвки, связывающие наши руки, символизируя освобождение от брачных уз.
Нас рассадили на брёвнах вокруг костра. Шаман читал заклинания, призывая духов очистить наши души от прошлых связей. Потом нас отпустили в лес погулять, наказав вернуться, едва мы услышим звук барабана.
Ближе к вечеру нас напоили травяным настоем и заставили прыгать через прогоревший костёр. После этого послали в баню, снабдив простынями и белыми рубахами.
Очищенные голодом, огнём и водой, мы поплелись отдыхать в палатки, пол которых был устлан сосновыми ветками и шкурами. Залезли в спальные мешки и провалились в сон. Не хотелось ничего, даже есть.
Подробно описывать трёхдневный обряд не буду, всё происходило примерно так, как я и предполагала. Ничего мистического и потустороннего, обычные телесные и психологические практики, не более того. За три дня они выпотрошили нас и действительно помогли отвлечься от пережитого.
Некоторые очистились до такой степени, что были не прочь заполнить пустоту прямо «здесь и сейчас», благо обстановка и состав группы это позволяли.
Я не обращала внимания на призывные взгляды и игнорировала двусмысленные предложения. Думала совсем о другом, о том, что мне сказала Марина, помощница шамана, утром второго дня.
Тогда нас разбудили ни свет, ни заря и вывели на луг. Мы должны были ложиться прямо на траву и перекатываться по ней до тех пор, пока наши рубахи не станут мокрыми от росы. Шаман громко читал заклиная, призывая росу смыть с нас все обиды и горькие воспоминания.
Я очень быстро замёрзла и ушла к палаткам. У костра в одиночестве сидела Марина.
– Привет! – сказала я. – Можно, я посижу с тобой? Погреюсь.
– Садись, – ответила она. – Как роса? Помогает?
– Пока не знаю, – усмехнулась я. – А должна?
– Должна, – улыбнулась Марина. – Мне помогла.
– Тебе? – не поняла я.
– Ага. Я прошлым летом тоже на обряд приехала, – сказала она, – и осталась.
– Ничего себе! – удивилась я. – А где? В Сортавале?
– Нет, здесь на острове, недалеко есть деревня. Я сняла дом и живу там.
– Здорово! – восхитилась я. – Здесь очень красиво. Я бы тоже не отказалась тут пожить.
– Так оставайся! – сказала Марина и посмотрела мне прямо в глаза.
– Я?
– Ты!
***
После того, как обряд закончился, я не села на катер вместе со всеми, а осталась на острове.
Глава 5. Не смогла спасти сестру
Марина была актрисой, играла ведущие роли до тех пор, пока директору театра не захотелось с ней познакомиться поближе. Отказ, и всё – до свидания! Он не уволил, просто лишил ролей и сделал её пребывание в театре невыносимым.
Марина остро нуждалась в поддержке, поэтому скоротечно вышла замуж за одного из давних поклонников её таланта. Мужчина упорно добивался её внимания и был рад представившейся возможности.
Но легче ей не стало. Муж, перестав видеть блеск избранницы на сцене, быстро охладел. Идола сняли с пьедестала, а обычная женщина его не вдохновляла. Он хотел восхищаться и преклоняться, а не выслушивать жалобы и вытирать женские слёзы.
Марина, напротив, с каждым днём всё больше тянулась к мужу, как к последнему островку надежды, но натыкалась только на холодные скалы равнодушия. Брак продлился около двух лет.
Марина почти одновременно ушла и из театра, и от мужа. Погрузилась в жуткую депрессию. Она жила в маленькой съёмной квартире на окраине Петербурга и проедала последние деньги. Не знала, что делать, а главное – ей было очень больно. Поняла, что не сможет дальше жить, если не избавится от этой боли.
Ей попалось объявление, сулившее избавление от последствий неудачного брака, что-то вроде тренинга, и она поехала. Суровая красота Карелии отрезвила её. Женщина почувствовала, что вернулась к истокам, в место силы. Сама она была родом из Петрозаводска, здесь неподалёку прошли её детство и юность.
После трёх дней в лесу Марина поняла, что не хочет уезжать. Она подошла к Сергею, главному из организаторов тренинга, и спросила, не знает ли он, можно ли на острове найти жильё. Он ответил, что его соседи сдают дом, причём очень дешево. К тому же, ему самому нужна помощница, и Марина на эту роль вполне подходит.
Так она стала местной жительницей и помощницей Сергею. Вместе они превратили тренинг в театрализованный обряд очищения и стали активно продвигать его через соцсети.
***
Когда я спросила Марину, почему она предложила мне остаться на острове и поселила в своём доме, то получила неожиданный ответ. Она сказала, что я похожа на её погибшую сестру, и рассказала мне давнюю, очень печальную историю.
У её родителей был дом на берегу Онежского озера, а ещё – лодка. Сёстры частенько брали её и отправлялись на рыбалку или просто покататься. Однажды их застала буря, сильный ветер поднял метровые волны, и лодку перевернуло. Марине удалось выплыть, а сестра ушла под воду.
– Я, правда, похожа на твою сестру? – спросила я Марину.
– Да, – ответила она. – Одно лицо.
– А её тело нашли?
– Нет, но так бывает. Не всегда находят.
То, что Марина не смогла спасти сестру, стало трагедией всей её жизни и предопределило многие поступки в будущем. После случившегося она почти сразу уехала в Петербург и поступила в театральный институт.
О событиях своей жизни Марина рассказывала мне постепенно. Почти всё время мы проводили вместе, но на рыбалку она меня никогда не брала.
Глава 6. Амнезия
Не помню своего детства, совсем ничего. Мои первые внятные воспоминания – это больница. Я лежала под капельницей и силилась понять, где я. Пыталась что-то вспомнить и не могла.
Приходил какой-то человек и задавал вопросы, но я не понимала, что он хочет. Сказал, что меня нашли на автовокзале в Петербурге. Как туда попала, я понятия не имела. Кто я и откуда, тоже не знала.
Мне дали имя, сделали документы и определили в детский дом, но там я пробыла недолго. У меня появилась семья. Опекунство передали немолодой паре, которая взяла меня к себе. Муж был преподавателем, а жена – психологом. Позже они меня удочерили.
Учёба давалась мне трудно. Я начала учиться с шестого класса, но программу предыдущих лет мне приходилось осваивать заново. Опекуны мне помогали, но трудности, с которыми я столкнулась, навсегда отвратили меня от желания учиться дальше, поэтому поступать в институт я не стала.
У приёмного отца был хороший фотоаппарат, и я пристрастилась к фотографии. Потом закончила фотошколу, и мне подарили новенький профессиональный фотоаппарат, с которым я больше не расставалась.
***
Когда я услышала историю Марины, то сразу подумала: «А вдруг я и есть её сестра?». Предположим, мне удалось выплыть в тот злополучный день, но на другую сторону озера. Меня кто-то подобрал. Представлять, что было дальше, мой мозг категорически отказывался.
Я не стала спрашивать у Марины, когда конкретно пропала её сестра. Всё это только мои фантазии, и не надо морочить ей голову. Мало ли на свете похожих людей?!
Тем не менее, эта мысль меня не оставляла. Я находила между нами всё больше сходных черт. Мы, действительно, были похожи, не только лицом и фигурой, но и жестами, манерой говорить, походкой.
В один из вечеров мы сидели на берегу и смотрели на солнце, заходящее в озеро.
– А твои родители живы? – осторожно спросила я.
– Только отец, – ответила Марина. – Он сейчас живёт в Финляндии. Женился на финке, познакомился с ней в Питере.
– Часто видитесь? – поинтересовалась я.
– Пару раз в год. Иногда реже, как получится.
– Не звал к себе?
– Звал, – ответила Марина, – но я не хочу. Тут всё родное. А там что? Слушать, как финны курлыкают? Не хочу!
«Тут всё родное», – повторила я про себя.
Почему мне тоже так кажется? Почему, как только я оказалась в Карелии, мне стало так хорошо? Такое ощущение, что и для меня эти места родные. И тут я решилась:
– А когда был тот случай с твоей сестрой? – спросила я.
Она назвала дату. Это было за месяц до моего появления на Питерском автовокзале. Неужели пропавшая сестра – это я?
Глава 7. Если боль твоя стихает, значит, будет новая беда
Боль от неудавшегося брака стала стихать, но покоя не наступало. Казалось, вот-вот что-то должно случиться. Обычно мы чего-то боимся, но происходит с нами совсем другое. Так вышло и на этот раз.
Я нащупала уплотнение там, где его не должно было быть. Сначала я не испугалась.
Удивляюсь своей особенности – не замечать очевидное. Как можно пять лет жить с человеком и не распознать, что он – вор? Как можно два месяца трогать шишку в груди и не понимать, что это – рак?
Оказывается, можно. Наверное, это – защитная реакция: «Вдруг само рассосётся?». Как говаривала героиня моего любимого романа: «Я подумаю об этом завтра».
Наконец я поняла, что тянуть дальше нельзя.
– Марина, мне нужно в город на обследование, – сказала я. – Похоже, у меня неприятности.
– В смысле? – не поняла подруга.
– У меня опухоль в груди, и она растёт.
Никогда не забуду её глаз. Саму жизнь можно отдать за такой взгляд.
– Почему ты молчала? – морщась как от боли, спросила она.
– Думала, что это ерунда, – ответила я.
Соврала. Я понимала, что не ерунда. Просто мне нужно было время. Я знала, что Марина начнёт метаться и требовать от меня действий. А я была не готова принять произошедшее, мне хотелось продлить это лето.
– Я еду с тобой! – решительно заявила она.
– Да, конечно, – было ясно, что по-другому не будет.
***
Диагноз подтвердился. Я смотрела на снимок УЗИ. Тёмное, почти симметричное образование с неровными краями и белыми крапинками кальцинатов.
«Ах, вот ты какой, цветочек аленький!» – почему-то вспомнила я.
Всё, что было дальше, напоминало конвейер. Меня, как заготовку, поставили на транспортёр, и я стала двигаться через рабочие станции от начала к концу. Периодически я устраивала истерики на весь лечебный цех, потому что меня не устраивала скорость, с которой меня обрабатывали.
– Как приём через три недели?! – возмущалась я у регистратуры. – Да я уже умру к тому времени!
Бежала к зав. поликлиникой, рыдала и получала явку в тот же день.
– Как операция через месяц?! Да меня уже в живых не будет! – давилась я слезами в кабинете зав. хирургическим отделением.
И мне назначали операцию через три дня, я едва успевала собрать анализы.
Почему я вопила, когда попала на конвейер? Разве виноваты были эти уставшие люди с глазами, смотрящими в сторону?
Почему я раньше спокойно сидела два месяца на острове и гнала от себя мысль о страшном? А тут вдруг такое рвение!
Операция прошла удачно, мне вырезали то, чего во мне быть не должно. И я почувствовала облегчение. Потом последовали долгие месяцы лечения. У меня щемило сердце и ломило кости. Меня тошнило, я падала, ползала и вставала. Плакала от бессилия и страха. У меня осыпались волосы, брови и ресницы, потом снова вырастали.
Марина была рядом. Сбривала с моей головы остатки волос, тёрла морковь, жарила сырники, выжимала соки и впитывала тот яд, который я выделяла. От этого мне становилось легче.
Наконец весь этот страшный сон остался позади. Марина вернулась на остров, а я решила задержаться в городе. У меня ещё были дела.
Часто слышу, что люди благодарны болезни. Говорят, что она их чему-то научила. Меня рак научил одному: постоянно думать о смерти. Хорошо ли это? Сомневаюсь.
Если бы я не столкнулась в жизни с болезнью, я была бы очень гордой и непримиримой, не чующей земли под ногами. Болезнь низвергает. Кто я? Никто, кучка тлеющей плоти, которая станет прахом. Или душа всё-таки есть, и я бессмертна?
Может быть, мне стоит помириться с мужем? Но захочет ли он видеть меня теперь?
Глава 8. Он не попросил вернуться
Ровно год назад я ушла от мужа босиком. Тогда мне казалось очень важным быть непричастной к его махинациям в бизнесе. А сейчас мне кажется, что всё это ерунда. Он меня не обижал, всего лишь сказал: «Я больше не хочу тебя видеть!». Что с того? Мало ли что мы говорим друг другу в сердцах? Я сама виновата. Сказала, что он – вор, и что я больше не смогу его уважать. Кому это понравится?
Он – бизнесмен. Разве он виноват, что в бизнесе честным просто не выжить? А если подумать, то где выжить? В госуправлении, где понятия «честь» и «совесть» забыты давным-давно? В науке, где исследования дадут тот результат, за который больше заплатят? В театре, где несговорчивых актрис оставляют на всю жизнь без ролей?
Как фотограф я участвовала во многих конкурсах, но ни разу не выиграла. Везде «свои да наши». Почему я сделала мужа виновным одного за всех? Он просто такой же, как остальные. Как говорится, не мы такие, жизнь такая.
А я, действительно, чистоплюйка. Пытаюсь пройти по жизни в белых одеждах и не запачкаться. Мало того, ещё и хочу, чтобы он зарыл свой предпринимательский талант и стал честным человеком. Но кем тогда работать? Слесарем?
Кстати, сегодня приходил слесарь из управляющей компании. Его вызвала я. Не стала обращаться в диспетчерскую, а позвонила напрямую, потому что знала: так быстрее, а у меня аварийная ситуация, в любой момент может прорвать трубу, и я залью целый подъезд. Так уже бывало.
Он ликвидировал проблему и не дал никакой квитанции, стало быть, деньги положил себе в карман. Почему я не топаю на него ногами и не кричу: «Ай-яй-яй! Нечестно!»? Боюсь, что в следующий раз он не станет торопиться или сделает кое-как.
Почему я дарила подарки врачам, когда болела? Разве лечить – это не их священный долг? Что за двойная мораль? Значит, мне можно нарушать законы совести, а моему мужу нельзя? Разве масштаб нарушения имеет значение?
***
Я взяла такси и приехала к нашему бывшему дому у моря. Машина Бориса стояла у входа, значит, он внутри. Позвонить в дверь я не смогла, не решилась. Вместо этого поплелась на берег. Села прямо на песок, укрывшись от солнца зонтом, и стала ждать. Рано или поздно он увидит меня из окна и поймёт, что я пришла к нему.
Мне хотелось, чтобы он попросил меня вернуться. А вот соглашусь ли, этого я не знала.
Прошло довольно много времени, и я услышала его голос:
– Что за театральные эффекты? Почему ты здесь сидишь? Трудно позвонить в дверь?
– Я не была уверена, что ты захочешь со мной разговаривать, – ответила я.
– У тебя новая причёска, – заметил он.
– Это парик. Я болела.
Он сел на песок рядом со мной и тревожно посмотрел на меня.
– Почему ты мне ничего не сказала? – спросил он.
– Ты не звонил.
Он промолчал. Мы сидели на песке и смотрели на кромку моря.
– Тебе нужны деньги? – наконец спросил он.
– Нет, я работаю, – ответила я.
– Если что, обращайся! – сказал он. – Извини, мне нужно бежать, у меня через час встреча.
Он поднялся, отряхнул с брюк песок и пошёл к дому. Через несколько шагов обернулся.
– А приходила-то чего? – спросил он.
– Попросить прощения, – ответила я. – И проститься.
– Уезжаешь? – спросил он. – Куда?
– В Карелию.
– Новая любовь? – ухмыльнулся он.
– Вроде того, – улыбнулась я.
– Прощаю! Счастливого пути!
Глава 9. Тест ДНК
Истории всех нас, волею судьбы заброшенных на Остров очищения, были чем-то похожи. Впервые Сергей приехал в Ладожские шхеры три года назад на рыбалку. Сам он был из Петербурга. Его привела в восторг северная красота, распахнувшая перед ним всю свою мощь. Он пообещал себе, что обязательно вернётся. Однако, это произошло гораздо раньше, чем он предполагал.
По возвращении с рыбалки Сергей наткнулся на чужого человека в своей квартире, так он узнал об измене жены. Параллельно начались проблемы в бизнесе. Раньше его строительная компания была успешной, но пришли времена, когда ни один тендер выиграть не удавалось, побеждали те, кто знали более короткие пути.
Психанув, он бросил всё и уехал в Карелию, чтобы отвлечься и подумать. Там он понял, что нашёл место, которое реально лечит, по крайней мере от того недуга, что был у него.
В Петербург он приехал только затем, чтобы развестись и выселить изменницу из своей квартиры. Потом опять вернулся на остров и купил старый дом, который за месяц привёл в порядок, после чего стал считать себя полноправным островитянином.
Успокоившись сам, он решил помогать другим. Его всегда интересовали мистика и психология. Порылся в интернете и придумал обряд очищения, на который, со свойственной ему энергией, стал приглашать людей со всей страны. Сам наряжался финским шаманом, бил в барабан и читал заговоры. Это была чистой воды авантюра, но людям помогала. Они писали восторженные отзывы, и поток желающих избавиться от последствий неудачных браков не иссякал.
В прошлом году Сергей познакомился с Мариной, попавшей на остров, чтобы зализать раны после краха карьеры и развода с мужем. Он наблюдал, с каким увлечением она участвует в ритуалах, и понял, что бывшая актриса могла бы стать ему хорошей помощницей и сделать обряд очищения более театрализованным.
Он помог Марине снять дом. С тех пор опекал её, да и меня, после того, как я поселилась у неё. Отношения у нас были чисто дружеские. Он был нашим соседом, и мы помогали друг другу. Кроме помощи разведённым, Сергей занимался организацией рыбалки и охоты, а ещё – строительством и ремонтом. Работы было много, в Петербург он возвращался только зимой, да и то ненадолго.
Он выглядел увлечённым, но мне казалось, что всё это у него временно, нельзя же вот так, в глуши, прятаться от жизни. Или это и есть жизнь?
***
Утром меня разбудил телефон, тренькнуло оповещение электронной почты. Пришло письмо от Сергея. Открыла и прочитала:
«Привет! В прошлый раз я не понял, почему вы с Мариной так резко уехали, ничего не объяснив. На днях она вернулась и рассказала о том, что тебе пришлось пережить. Предупредила, что тебя сейчас лучше не трогать. Но я хочу, чтобы ты знала, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Мы с Маринкой ждём тебя. Возвращайся! Сергей».
Я встала, выпила кофе, после чего раздался звонок в дверь. Курьер принёс послание, которое я ждала с нетерпением уже несколько дней. Сразу же вскрыла конверт, руки дрожали. Посмотрела на результаты генетической экспертизы: вероятность выше 90%. Марина – моя сестра. Так не бывает, но так есть.
За всю мою жизнь не было более счастливого мгновения, чем это. Восторг, ликование, радость. Теперь у меня есть сестра. Понятно, кто я и откуда.
Несколько минут я переживала эту новость, от счастья из глаз текли слёзы. Я не помню своего детства, но сейчас есть человек, который мне о нём расскажет, о том, какой я была, о родителях, о нашем доме.
«Мне надо ехать в Карелию, – подумала я. – Здесь все мои дела завершены, я ждала только результатов экспертизы».
Я отстучала в телефоне сообщение Сергею: «Скоро буду. Встречай!» и набрала номер Марины, чтобы предупредить о своём приезде.
***
Когда катер причалил, я увидела Сергея, он стоял на причале и улыбался.
– Здравствуй! – сказала я.
– С приездом! Наконец-то! А я уж думал, что ты не вернёшься.
Он помог мне сойти и взял вещи. Тут я увидела Марину. Она торопливо шла к нам и махала рукой. Когда она приблизилась, я подумала: «Мы с ней, правда, похожи!».
– Привет, сестра! – сказала я и протянула ей конверт из лаборатории.
– Привет! – ничего не понимая, она взяла его и выжидательно на меня посмотрела.
– Читай! – сказала я.
Марина вытащила и развернула заключение. Выражение её лица постепенно менялось. Непонимание, удивление, неверие, шок, радость.
– Не ругайся! – извиняющимся тоном сказала я. – Сделала это в тайне, не хотела тебя зря обнадёживать.
Сергей тоже ничего не понимал, он взял из рук Марины бумагу и прочитал.
– Ну, девчонки, вы даёте! – восторженно сказал он. – Как я вас люблю!
Мы обнялись все трое, и нам стало так хорошо!
Глава 10. Тот, кто подарил мне вторую жизнь
Я не знаю, что случится через год, через месяц и даже, что будет завтра. Но я точно знаю, что главное для меня – это любовь и человеческое тепло, без них жизнь пуста.
Володя с раннего детства знал, что будет врачом, как и его отец. Тайком брал книги по анатомии и часами рассматривал, как устроено человеческое тело. Потом увлёкся фармакогнозией, наукой о лекарственных растениях.
В лето за год до окончания школы он, как обычно, отдыхал у бабушки на Онежском озере. Целыми днями ездил на лодке по островам, собирал и сушил травы. Делал из них сборы, отвары и настойки, которыми нещадно залечивал всякого, кто жаловался на недомогание. В деревне его так и звали – Вовка-врач.
Однажды на озере его застала сильная буря. Он высадился на одном из островков и решил переждать. Небо содрогалось от грома, совсем рядом со страшным треском сверкали молнии. Мальчик спрятался под навесом обрывистого берега и ждал, когда закончится гроза. Дождь лил долго. Когда небо посветлело, он увидел в воде безжизненное тело. Бросился к нему и вытащил девочку. Она была без сознания.
«Может быть, в неё ударила молния, и она мертва?» – забеспокоился он.
Проверил пульс, тот был хоть и слабый, но вполне ощутимый.
Воображение сразу нарисовало картину: лодка переворачивается на волнах, все тонут, в живых остаётся только эта девочка. Она плывёт к острову и у самого берега, совсем рядом, бьёт грозовой разряд. Сердце её на несколько минут замирает, мозг отключается…
Володя вытащил бедняжку из воды и спрятал под обрывом. Когда дождь закончился, он развёл костёр и согрел её. Просушил одежду и одел в свою куртку. В маленьком котелке сварил травяной отвар и по ложке напоил её. Глаз она не открывала, но глотать могла.
Мальчик привёз спасённую к себе домой. Бабушки не было, она ещё утром уехала в город по делам и должна была вернуться только на следующий день. Разместил девочку на своей кровати и твёрдо решил её вылечить. Впервые он чувствовал себя настоящим врачом, в руках которого жизнь человека, и стал применять методы лечения, какие только знал.
Когда бабушка вернулась и увидела девочку без сознания, то была в ужасе. Ни участкового милиционера, ни врача на острове не было. За ними нужно было ехать на лодке. К несчастью, опять началась непогода, и выезжать на озеро было опасно. Штормило несколько дней.
Внук убедил, что надо подождать, пока девочка придёт в себя и скажет, кто она и откуда. Когда та очнулась, у неё был сильный жар, а потом началась рвота. Володя решил, что у неё либо сотрясение мозга, либо менингит. Пытался лечить антибиотиками и народными средствами, в том числе одним собственного изготовления, которое гордо именовал мумиё.
Бабушка тем временем съездила в ближайший милицейский участок, чтобы узнать, нет ли заявлений о пропавшей девочке. Но участкового не застала, в районе что-то случилось, и он был на месте преступления.
Девочка хотя и очнулась, но не могла назвать ни имени, ни откуда она. У неё были сильные головные боли. Она почти не открывала глаза.
Володя понял, что необходимо сделать рентген и провести обследование. Съездил в больницу спросить, возьмут ли девочку без документов. Но там отказались, велели ему сначала идти в милицию. Он побежал на почту и позвонил отцу в Петербург. Отец велел срочно привезти больную к нему.
Втроём они приехали в Петрозаводск. Взяли два билета на ночной автобус. Бабушка осталась. Предполагалось, что отец встретит детей на автовокзале в Петербурге.
Всю дорогу девочка спала. Утром были на месте. Но их никто не встретил. Володя оставил её на скамейке, а сам побежал звонить отцу. Оказалось, его нет, он на срочной операции.
Когда Володя вернулся девочки не было. Он спрашивал у людей, но никто ничего не знал, она пропала. Пытался её найти, но безуспешно. Потом он встретил женщину, которая видела, что девочку забрала милиция.
Володя побежал в ближайшее отделение, но там стали спрашивать имя и фамилию девочки, и кем она ему приходится. Он кричал, что она больна, на что ему резонно ответили, что если больна, значит, её отправят в больницу, и пусть он не суетится. Больше он её не видел.
На отца Володя обиделся и вернулся на остров.
***
Обо всём этом мне стало известно гораздо позже. Я очень хотела узнать, кто спас меня двадцать лет назад, но как это сделать, понятия не имела. Сергей предложил во всех местных газетах и на местном телевидении разместить объявление: «Разыскивается человек, который двадцать лет назад спас тонущую девочку в районе Кондопожской губы».
Надежда на то, что кто-то откликнется была мизерной. Сергей предлагал прочесать все жилые посёлки на побережье, куда я теоретически могла выплыть, и порасспросить жителей. Но этого не понадобилось. Мне позвонила пожилая женщина. Она рассказала, что её внук по имени Владимир примерно двадцать лет назад спас девочку как раз в районе Кондопожской губы.
– А где он сейчас? – спросила я.
– В Петербурге, работает врачом. У меня есть его фотография. Если хотите, я вам её сейчас пришлю.
– Да, это было бы здорово! Спасибо, огромное! – обрадовалась я. – Вы не могли бы дать мне его телефон? Мне бы очень хотелось с ним поговорить.
– Да, конечно, я сейчас пришлю.
Мы попрощалась, и она отключилась. Спустя несколько минут тренькнул телефон, пришли фото и сообщение с номером сотового.
Значит, моего спасителя зовут Владимир. Если бы не он, меня бы не было в живых. Я рассмотрела фотографию и вспомнила его лицо. А ещё – то, что он давал мне нюхать какой-то порошок.
Меня до сих пор преследует этот запах, но ничего подобного я не встречала. Наверняка я уверена только в том, что там была гвоздика, остальные ингредиенты остались для меня тайной. Вспомнила и то, что он делал мне маски на ночь. Накладывал на лицо мешковину с прорезями для носа и глаз, густо намазанную мёдом. Утром он снимал маску, протирал моё лицо тёплой водой и кормил блинами с мёдом, которые пекла женщина с добрыми глазами.
Володя был первым, кого я помнила в своей жизни. Это он подарил мне новую возможность жить. Я набрала его номер. От волнения не сразу смогла подобрать слова.
– Владимир, здравствуйте! – сказала я. – Меня зовут Ольга. Я – та девочка, которую вы спасли двадцать лет назад на Онежском озере. Я бы хотела с вами встретиться.
– Вы? – забыв поздороваться, сказал Володя.
Я почувствовала, как его голос дрожит.
– Значит, вы живы! – сбивчиво начал говорить он. – Я так рад! Я много думал, куда вы тогда делись. Мне тоже хотелось бы с вами увидеться.
Мы договорились встретиться в Петербурге. Тогда я не знала, что это будет главная встреча в моей жизни.
Возможно, я когда-нибудь расскажу эту историю. Но не в этот раз, я итак слишком долго испытывала ваше терпение. Скажу лишь, что Володя стал моим мужем.
Марина с Сергеем тоже поженились и переехали в Петербург. Вот так бывает, несчастья иногда круто меняют нашу жизнь. Правильно говорят: всё к лучшему.
Автор: Ольга Фокина-Александровская
Художник: Paul Kelley
